Назар Константинович неожиданно громко смеётся и качает головой, явно удивлённый моей наглостью.

— Что ж, Вишневская, посмотрим, насколько хватит вашего энтузиазма.

Он открывает водительскую дверь и жестом приглашает меня сесть за руль, при этом не скрывая ухмылки:

— Добро пожаловать на борт. Постараемся не разбить машину в первый же день.

Я сажусь на водительское сиденье, приказывая себе успокоиться, но слегка подрагивающие пальцы предательски выдают моё внутреннее состояние.

Конечно, мне страшно. Я никогда раньше не сидела за рулём, и от осознания того, что сейчас мне придётся управлять автомобилем, сердце начинает отчаянно колотиться где-то в горле. Но я здесь не потому, что мне нечем заняться или захотелось пощекотать себе нервы.

Мой гинеколог ясно дала понять, что в течение всей беременности мне придётся регулярно ездить в столицу на обследования и сдавать анализы.

Беременность у меня протекает с осложнениями, а в нашем маленьком городке банально нет нужного оборудования и лабораторий. В моём положении категорически нельзя трястись по несколько часов туда и обратно в старых автобусах.

Автобусы здесь такие, что никогда не знаешь, на каком повороте они окончательно развалятся. Врач чётко сказала, что я просто не выдержу такую постоянную тряску.

Когда тётя Вера услышала, что нужно срочно что-то решать с транспортом, она сразу заявила, чтобы я даже не думала и шла в автошколу. У неё есть машина, которая стоит без дела, а так я и себя выручу, и её. Вера постоянно ездит в соседний город на базар на автобусе, и я смогу облегчить ей жизнь.

От этих мыслей мне становится спокойнее. Самостоятельность в моём положении — не просто

прихоть, а необходимость. Если я сама не возьму свою жизнь в свои руки, никто этого за меня не сделает.

— Готова? — Назар Константинович прерывает бешеный поток моих мыслей.

Сглатываю, быстро киваю, стараясь не выдать волнения:

— Да, готова.

— Тогда поехали, — почему мне кажется, что он произносит этос сарказмом?

Выдыхаю, крепко сжимаю руль и начинаю внимательно слушать первые инструкции, убеждая себя, что я не опозорюсь на первом же занятии.

— Выжимай сцепление и плавно отпускай, газ, пока не трогай! — командует Назар Константинович. Ноя отмечаю, как сильно скрипят его зубы. Он явно хочет добавить что-то ещё, но пока что сдерживается.

Я киваю, но делаю всё ровно наоборот. Машина дёргается, пару раз чихает, словно у неё астматический приступ, и глохнет. Щёки вспыхивают от смущения, я нервно смотрю на инструктора, который устало прикрывает глаза и медленно выдыхает.

— Извините, я перепутала педали, — тихонько оправдываюсь, сглатывая комок в горле.

— Вижу, — сухо отвечает Назар Константинович, — ты в курсе, что педалей всего три, а ты уже четыре раза успела их перепутать?

— Я нервничаю, — бурчу тихо.

— Я тоже. За свою жизнь, — язвит мужчина, поправляя зеркало заднего вида. — Ладно, не дрейфь. Снова заводи.

Я завожу машину ещё раз, стараясь не перепутать педали. На этот раз автомобиль начинает движение относительно плавно, и я облегчённо выдыхаю.

— Вот, можешь же, если хочешь, — замечает Назар Константинович, слегка расслабляясь на сиденье. — Давай теперь налево, только не забывай, что руль поворачивать нужно аккуратно. Не штурвал корабля вертишь, мать твою.

— Поняла, — быстро киваю и старательно кручу руль, чувствуя себя пилотом самолёта.

— Плавно, Арина, плавно! — почти кричит он, когда я слишком резко ухожу в поворот и нас чуть не заносит на бордюр. Я снова резко торможу, вжимаясь в кресло и закрывая глаза.