Я хрипло вдыхаю. Не думала, что будет возможность ему всё вот так сказать, в реальной жизни. В фантазиях представляла, да. Но чтобы прям на самом деле шанс появился...

— Малыха...

Он снова в мою сторону рыпается, но я отстраняюсь. Нет, мне это нужно было тогда, не сейчас.

— Нет, Каид, — я резко перебиваю его, поднимая на него полный решимости взгляд. — Ты ведь хотел поговорить. Так вот, слушай меня внимательно, потому что повторять я не собираюсь. Я больше никогда не позволю тебе довести меня до такого состояния. Теперь наши отношения чётко определены: ты отец ребёнка, и я не стану препятствовать вашему общению. Но если ты хочешь присутствовать в его жизни, ты должен создать условия, в которых малыш не пострадает. Потому что там, где ты, всегда опасность, и я должна быть уверена в его безопасности.

Я вижу, как он напрягается ещё сильнее, слышу, как тихо скрипит руль под его пальцами. Мне нужно поскорее закончить этот разговор и уйти, вернуться к тёте Вере, которая наверняка уже сходит с ума от волнения. Я даже телефон не взяла с собой. А на улице ночь.

— Каид, тебе нужно научиться себя контролировать, справляться со своим гневом, — продолжаю я, стараясь звучать твёрдо. — То, как ты общаешься с людьми... Это ненормально. Если ты хочешь быть в жизни своего ребёнка, тебе придётся всё это изменить.

— ты мне условия ставишь? — резко и раздражённо перебивает он, поворачивая голову и впиваясь в меня тяжёлым взглядом.

— Я ещё не закончила, — говорю твёрдо, выдерживая его взгляд. — Ты извинишься перед Алексеем.

— Чего?! — рявкает так, что я невольно вздрагиваю, но тут же собираюсь с духом.

— Ты чуть не довёл человека до нервного срыва. Просто так, ни за что, Каид. Поэтому ты перед ним извинишься.

Несколько секунд он молча смотрит на меня, тяжело дыша и явно борясь с собой.

— Хорошо, я извинюсь, но взамен ты обещаешь мне, что мы поедем в столицу на обследование.

— У меня назначен приём через три недели. Так что...

— Я хочу, чтобы тебя осмотрел мой врач. В этой больнице нет никакого нужного оборудования. Хочу понимать всю картину.

— Хорошо, — соглашаюсь. Не вижу никакого смысла протестовать. Обследование никогда не будет лишним. Что-что, а врачи у Шаха хорошие.

На этой ноте я выхожу из машины, открываю дверцу Карамельке, та весело выпрыгивает и бежит за мной.

Машина Шаха не уезжает до тех пор, пока мы не заходим в дом. Он ждал, чтобы убедиться, что зашли. Я пытаюсь максимально обстрагиваться от всего происходящего, но сердце срывается на бешеный ритм.

12. Глава 11.

Утром выхожу на кухню, замирая в дверях от невероятного запаха, разносящегося по всему дому. В животе моментально начинает громко бурчать, а я улыбаюсь, глядя на спину тёти Веры, которая сосредоточенно колдует у плиты.

Вид у неё строгий, напряжённый. Она явно всё ещё злится за вчерашнее — я вернулась поздно, отказалась рассказывать, где была, а она, бедная, переживала и не находила себе места. Мне от этого ужасно неудобно, но вчера я была просто не в состоянии говорить. Эмоции бушевали внутри с такой силой, что я ещё часа два не могла уснуть, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Появление Каида снова вернуло меня в прошлое, заставило пережить то, что я так отчаянно пыталась забыть. И, скорее всего, ещё не раз переживу. Потому что история мутная. Но вчера разбираться во всех деталях я точно не хотела. И волноваться ещё больше, чем волновалась, точно к добру бы не привело. Поэтому... Я сказала Каиду главное. И теперь буду смотреть, как пойдут дела.

Потому что от его поведения и того, как он меня услышит, будет зависеть многое.