— Ненормально съёбывать с моим ребёнком в забытую глушь, — кидаю зло, чувствуя, как внутри всё снова сжимается от гнева и непонимания.

— Я не уезжала. Заметь, из нас двоих в этих отношениях я была честной до конца. Я звонила, Каид. Хотела сказать. Но меня послали.

Сука! Руль буквально трещит под пальцами. Я не знал про её звонки. Вообще, понятия не имею, кто принимал вызов. За последнее время у меня кадры со свистом пули менялись, половина номеров в чёрном списке оседала, а половина тупо игнорировалась. Но сейчас это уже ничего не меняет.

Девчонка громко вздыхает, уставшая, потерянная. От этого вздоха внутри всё противно сжимается, словно кто-то ударил прямо под дых.

— Хорошо, тут мой проёб, не уследил, согласен. Но всё равно херь какая-то получается. С больницей, абортом, потом я узнаю, что это всё наёбом было.

Девчонка снова громко втягивает воздух. Несколько секунд молчит, и от её молчания в груди начинает давить сильнее, чем от любой открытой раны.

— Я не выпила таблетку, — произносит она наконец тихо. — Мне много чего наговорили в больнице, уговаривали на медикаментозный аборт. Говорили, что иначе я умру.

Её губы начинают дрожать, и меня прошивает изнутри так, что я чувствую, как по вискам бьёт тяжёлая пульсация. Сжимаю зубы до скрипа, пытаясь справиться с нарастающим гулом в ушах.

— И я бы выпила, Каид, — её голос дрожит сильнее, и она шумно всхлипывает, заставляя меня рвануть в её сторону. Но девчонка тут же выставляет ладонь, словно этим может меня остановить. И, бляха, это работает. Я застываю на месте, сжимая пальцами руль, чтобы не сорваться окончательно.

— Не трогай, — шепчет она надтреснуто, борясь с собой. — Это чудо, что я отрубилась и таблетка просто выпала из рук. Чудо, что сберегла ребёнка. И я хочу его выносить. А для этого мне нужно спокойствие. Хорошие эмоции. Никакого стресса.

Она поднимает на меня глаза, полные немого упрёка и боли. В них читается прозрачный намёк, что именно я сейчас главная причина всех её проблем.

— Я никуда не исчезну, — отвечаю хрипло, давая понять, что меня она так просто не спишет. — С этим придётся смириться.

11. Глава 10.1

Сердце болезненно сжимается в груди, когда я слышу хриплый голос Шаха. Внутри меня всё снова натягивается струной, готовой лопнуть от любого неосторожного слова или движения.

Я понимаю, что это неизбежно. Он и правда никуда не денется. Чтобы я ни делала и как бы не хотела. Значит, придётся договариваться. Выставлять условия, приходить к общему знаменателю.

Потому что бороться с ним у меня не хватит сил. Да и не стану я рисковать своим самочувствием. Ребёнком.

— Знаешь, что самое печальное во всей этой ситуации, Каид? — произношу тихо, едва слышно. Перебираю пальцами край кофты. Внутри всё сжимается, потому что я не могу не переживать заново все те эмоции.

Я не могу передать словами, какой на мне лежит груз вины за то, что моего малыша могло бы не быть. Что я могла... Сердце пропускает удар. Глотать больно становится, потому что вокруг горла как будто железная проволока, и она стягивается всё сильнее и сильнее.

Голос дрожит, но я продолжаю говорить, зная, что другого шанса высказать всё может и не быть. Возможно, так и должно быть. Пора закрыть этот гештальт, раз и навсегда расставить все точки. Да, он отец моего ребёнка, и этого уже не изменить, но на меня у него больше нет никаких прав. И мы должны это прояснить.

— Просвети, — говорит он, с явным напряжением, сжимая руль так, что кожа на его пальцах натягивается до белизны.

— Ты был мне нужен, Каид, — горько произношу, чувствуя, как глаза начинают щипать предательские слёзы. — Столько раз. В больнице, когда я мысленно молилась, чтобы ты просто взял трубку. После, когда не знала, что делать и как быть дальше. Когда мне сказали, что я могу умереть в любую секунду. А я не хотела убивать малыша. Мне было так плохо. Больно. А тебя... Тебя не было рядом. Я верила, что ты можешь решить всё. А в итоге...