— Сам голоден, как волк. А там сэндвичи и ватрушка.

Не сговариваясь, бросаемся к раковине и распаковываем зубные щётки.

Завтракать садимся под аккомпанемент симфонии любви. Они доносятся теперь от наших вторых соседей.

— Начинаю привыкать, — Роман впивается зубами в сэндвич с ветчиной.

— К чертям собачьим такие привычки, — лопаю ватрушку с нежной твороженной начинкой.

— Надо всё-таки попытаться проникнуть домой. Взять вещи, — Роман открывает носик поилки на крышке и протягивает мне кофе. — Кир куда-нибудь собирался сегодня?

— За Викой. Я очень переживаю за неё.

— Она его родная дочь, Юля. Бойся за себя. Если не получиться проникнуть, в конце концов, купим новые. Мне тоже надо заглянуть домой. Пойдём тем же путём.

— Как скажешь!

Роман салфеткой вытирает мне рот.

— Готова?

— Готова!

***

Роман

Звоню закадычному другу, из тех, которые не спрашивают, а просто выполняют просьбу. Даже если надо спрятать тело. Ни разу с таким вопросом не обращался, но знаю, что Фил и в таком деле не бросит.

— Здорово, бро!

— Ромка, здорово! Только думал о тебе. Гоу[1] на гонки вечером в «Сосново»? Толстяк внеплановые замутить решил.

— Гоу! Деньги мне сейчас понадобятся. Слушай, Фил, можешь покататься со мной с утречка?

— Да я свой агрегат в сервис поставил. Ты разогреться хочешь?

— Я не про байк. Мне машина очень нужна.

— Понял. Куда подъехать?

— Пиши адрес!

Купальник высох. Юлька сидит в нём на постели, обхватив колени. Хорошенькая такая. Очень отвлекает от раздумий. А подумать есть о чём. Брякнул вчера про Египет, чтобы как-то компенсировать мамину грубость в Юлькиных глазах. Сейчас совершенно чётко понимаю, что это правда клёвое решение. После того, что Юлькин отчим учудил вчера, у меня большие сомнения в его непричастности к пропаже Юлькиной матери. Об этом ведь наверняка писали. Надо погуглить. Зацепила меня эта история. Взглянуть хоть на женщину, которую ищу.

— Юль, а у тебя фото мамы есть?

— Есть, только они в телефоне. А его нет...

— Ах, да! Кстати хорошо, что его нет. Иначе нас бы уже нашли.

— Как? — подпрыгивает на кровати Юлька и испуганно смотрит в окно.

— Скорее всего там установлен родительский контроль. Так что с меня тебе на днюху ещё мобильник и сим-карта.

— Ты подпольный магнат?

— Нет. Поэтому «майфун» последней модели не обещаю.

— «Май» что? — Юля смеётся. Для меня её смех — лучшая музыка.

Юлька делает кувырок и раздвигает ноги в поперечном шпагате. Ставит руки на локти и кладёт подбородок на сложенные ладони. Смотрит хитро.

Залипаю на её бёдрах, кокетливо выпирающих в прорезях купальника. В голове всплывает: «У окна стояли трое: он, она и у него…». И это не про часы.

— Э-у-а-о, — я не то, чтобы мысль потерял, а даже слова все забыл.

Юлька, довольная эффектом, выходит в стойку, встаёт на мостик и медленно возвращается тем же путём в шпагат.

— Нет, если хочешь, я тебе свой мобильник отдам. У меня кайфовый, а себе пока попроще куплю!

Юлька тут же группируется, пряча ноги под себя:

— Ты с катушек спрыгнул! Я тебя расслабить просто хотела.

— Тебе удалось. — Ромка, сунув руки в карманы, поправляет джинсы. До меня доходит, что я натворила. Тянусь за юбкой и, трясущимися руками, напяливаю её.

Ромка выходит в ванную. Приглушённо барабанит вода, слышится смешное фырканье.

— Тебя не нахлобучат, что ты в шарагу не ходишь? — Рома вытирает голову полотенцем.

— Разберёмся! Скажу переезд, сестру не с кем оставить было. А тебя не хватятся в институте?

— У меня настолько безупречные репутация и зачётка, что несколько дней простят. Наверстаю, как вернёмся.