— Алин, ты пойдешь… — Сима заглядывает в зал, замечает меня. — Что с тобой? — почти сразу оказывается рядом.

— Все нормально, — морщусь и предпринимаю попытку встать. Голова кружится, поэтому с первого раза распрямиться не получается.

Сима поддерживает меня под локоть.

— Ты вся белая.

— Отравилась, наверное. Пройдет. Я таблетку выпью и пройдет.

— Да тебе к врачу нужно!

— Не преувеличивай. Все впорядке со мной, — отмахиваюсь. Некогда в моей ситуации по врачам ходить. Сейчас немного посижу перед следующим занятием, и все хорошо станет.

— Да конечно! Алин, со здоровьем не шутят.

— Сим, я правда нормально.

— Ты себя в зеркало видела вообще? На тебя смотреть страшно, ты как привидение.

Качаю головой, распрямляюсь. С трудом, но получается сделать вид, что мне действительно не так плохо, как может показаться со стороны.

— Так, нет, я тебя не оставлю вот такую вот. Поехали в больницу.

— Сима! — повышаю голос. Терпеть не могу, когда навязывают помощь. — Пожалуйста, — прошу уже тише.

— Ладно, — подруга громко цокает языком. — Как знаешь. Если бахнешься в обморок тут, знай, я предупреждала!

— Спасибо, — бормочу, упираясь ладонью в стену.

— Пошли тогда хотя бы чай тебе крепкий сделаю.

— Давай, — улыбаюсь вымученно.

С каждым новым шагом живот скручивает в жесткий узел. Я словно проглотила тысячи металлических осколков, что один за другим впиваются в меня изнутри.

Пока Сима заваривает чай, отчаянно пытаюсь придумать, что делать дальше. Мысли о том, что со мной, — пугают. Приболеть — самое меньшее из зол сейчас, но что-то подсказывает мне, что я не больна.

Остальные три занятия веду, преимущественно стоя на одном месте. Просто веду счет, даю указания по технике, но сама никакого физического участия в танце не принимаю. Изучение новых связок переношу на следующий урок.

Освобождаюсь к пяти, и боль к этому моменту, кажется, тоже стихает. Ну либо я просто к ней привыкла и теперь не воспринимаю так остро.

Сима уехала еще пару часов назад. Заглянула ко мне, поинтересовалась, как я, и сказала звонить в любой момент, если станет хуже.

Я просто покивала. Не хочу ее беспокоить лишний раз и доставлять проблемы. Сама справлюсь. В конце концов, я уже давно не маленькая девочка.

Накручиваю шарф, край которого накидываю на голову вместо шапки. Погода сегодня разбушевалась, снег идет не переставая. Такими темпами у нас скоро сугробы образуются.

Спускаюсь по ступенькам с небольшим усилием просто потому, что каждое новое движение отдается болью внизу живота.

Поправляю сумку, висящую на плече, и слышу голос мужа за спиной.

— Ты на развод подала? — Лёша хватает меня под локоть и разворачивает к себе. Вздрагиваю, пульс заходится в таком бешеном темпе, что в глазах на секунду темнеет.

Я ведь реально поверила, что он больше не появится. Дурочка. Наивная дурочка.

Теряюсь на секунды. Киваю заторможенно. Рассматриваю Ершова и толком не вижу даже, все плывет и моргает.

Переступаю с ноги на ногу и чувствую, как Лёшины руки смыкаются на моей талии.

Моргаю, пытаясь разглядеть мужа сквозь упавшие на глаза сумерки, но почти безрезультатно.

— Алин, ты чего? Ты… Я тебя не трогал. И пальцем не трогал. Алин?

— М?

— Ты меня слышишь вообще?

Киваю. Ну или так мне только кажется.

— Давай в машину. Ты идти можешь? Алина!

Слышу знакомые нотки раздражения в его голосе, но сегодня к ним подмешан еще и… Страх?

— Да. Да. Нет. Постой, — бормочу что-то несвязное, а потом чувствую, что ноябрьский уличный холод сменяется теплым салоном авто. Лёшиным авто. Здесь пахнет елочным машинным ароматизатором, этот запах я ни с каким не спутаю, он никогда мне не нравился.