- Не-не, все норм! – быстро пресекла Люба разгорающийся пожар переживаний. – Самое обычное письмо с приветом. Наверное, и правда по ошибке пришло.

- А, ну тогда ладно, - успокоилась тетка. – На пирожки-то придешь?

- Нет, спасибо, - еще раз отказалась Люба и отключилась.

Это было странно. Конечно, когда ты живешь на съемных квартирах, в почтовом ящике частенько находится почта на имя предыдущих обитателей. Но это-то письмо было адресовано Любе! Еще раз повертев в руках сомнительный конверт, Люба совсем уже было собралась бросить письмо в мусорное ведро, как раздался звонок в дверь.

«Ну тетя Кла-а-ва-а!» - мысленно простонала Люба, шурша тапками по пути в коридор. Тетка жила на этаж выше и вечно доставала ее своими кулинарными изысками: женщина была на пенсии, заняться ей было нечем, а тут племянница – восемьдесят-шестьдесят-восемьдесят. Как же ж не превратить ее хотя бы в девяносто-девяносто-девяносто. А еще лучше – сто тридцать. Килограмм. И это был вечный повод для их войны.

Пакт о пищевом ненападении они подписали еще в прошлом году, когда Люба съехала от тетки и начала самостоятельную жизнь. Но тетя Клава продолжала партизанить, подкидывая еду ей под дверь, кидая с верхнего балкона или торжественно вручая на лестничной площадке всякий раз, как ловила племянницу за попыткой по-тихому пробраться домой.

- Тетя Клава, я правда уже сыт… - начала Люба и смолкла на полуслове, обнаружив за порогом улыбающуюся во весь рот крупную женщину неопределенного возраста. Женщина была незнакомая, одетая в какие-то древние тряпки, с неприятной рябой кожей лица и бородавкой на левом верхнем веке.

- Ласточка моя, как же ты выросла! – взвизгнула незнакомка, бросаясь Любе на шею. От неожиданности девушка не сообразила увернуться. Только зашарила взглядом по квартире, прикидывая, куда бы юркнуть, когда ее отпустят, чтобы запереться и вызвать полицию.

- Худенькая какая! Симпатичная! Славная! – частила гостья, целуя Любу в щеки после каждого слова.

- П-простите, а вы кто? – наконец, спросила та, вежливо пытаясь вырваться.

- Как кто? – удивилась гостья. – Я – твоя фея-крестная!

Люба уставилась на нее с той самой смесью презрения, усталости, недоверия и жалости, которая свойственна только людям с большим и печальным жизненным опытом. В голове у Любы произошла замена цифр, которые она уже мысленно набирала на своем старом кнопочном телефоне: тут не полиция нужна, а психовозка. Или все-таки полиция?

- Фея… к-крестная? – уточнила Люба, не зная, можно ли смеяться.

- Угу, - кивнула женщина, деловито закрывая входную дверь, как у себя дома, скидывая обувь и нашаривая тапки. – Ты чайник-то поставила? Нет еще? Так ставь скорее, я тут тортик прикупила!

Осторожно, чтобы не волновать психа, Люба попятилась в кухню. Щелкнула кнопкой пожелтевшего чайника и уже нацелилась было сделать стремительный рывок в сторону ванной, надеясь запереться там с телефоном до приезда соответствующих лиц, как женщина снова ухватила ее за плечи, развернула к свету и сказала:

- Дай-ка я на тебя посмотрю. Ох ты, батюшки, как же тебе жилось-то плохо. И квартиру не дали, и в институт не приняли, и парень – мудак. Был.

Нет. Не сумасшедшая. Обманщица. Сейчас будет предлагать погадать, почистить карму, продуть чакры, навестить Иисуса или еще что-нибудь в этом роде. Слыхала Люба про такое: вызнают мошенники что-нибудь о человеке, а потом прикидываются экстрасенсами, деньги последние отбирают.

Вот только нечего у нее отбирать: Люба – человек простой, живет от получки до получки. И сейчас у нее в кармане как раз последние двести рублей. Главное – ни на какие кредиты не соглашаться. И паспорт не показывать.