— Я… не знаю, господин. Не знаю! — захныкала наложница. — Пустите, господин. Мне больно!

— Жаль, что ты уже лишилась доверия девчонки. Поторопился я с тобой… А что ты скажешь об Эбигайл? В кого она влюблена?

— Мы не успели сблизиться, ваша безупречность. Ай, больно!

— Нужно говорить «ваша многоликость», глупая. Ты оказалась совсем бесполезна, Марцела. Я разочарован. И прекрати хныкать, ненавижу бабское нытье!

Император дунул в лицо девушки, и оно лишилось красок, а потом медленно, чтобы жертва успела прочувствовать, превратилось в ледяную маску с разинутым в немом крике ртом и ужасом в застывших глазах.

Марцела успела схватиться руками за немеющую шею, ее грудь вздымалась, но крик не мог вырваться из ледяного плена, а потом остановилось дыхание, и несчастная упала ничком у ног равнодушно наблюдавшего императора.

От удара об пол ледяное лицо треснуло.

— Достаточно, — Алэр распростер руку над сломанной куклой. Ее окутало синее сияние. — Надеюсь, этот урок будет усвоен твоей бывшей госпожой.

Он щелкнул пальцами, и в облаке сверкающих снежинок появилась огромная и плечистая фигура обнаженного ласха, сплошь покрытого светящимися узорами. Вместо лица у него белела чудовищная бугристая морда с вытянутой пастью.

— Убери здесь, Феранар. С девкой делай, что хочешь. Наиграешься, отдай в казармы.

— Разве это не благородная дочь равнинного барона? — глухо спросил ласх.

— Виконта, Феранар. Да пусть хоть гардарунтского короля. Это не имеет никакого значения. Выполняй.

— Благодарю за подарок, мой император, — клыки Феранара блеснули в хищной улыбке. — Ты впервые отдаешь мне девственницу!

Алэр отмахнулся. Какие мелочи.

— Наслаждайся. У нее, увы, попортилось личико, но тебя это вряд ли смутит.

— Это точно, — хохотнул монстр.

— И вот еще что. С горца Яррена фьер Ирдари не спускать глаз, но пока никаких провокаций без моего приказа.

— Слушаюсь, владыка.

Оставив сломанную игрушку в лапах верного слуги, Алэр открыл наконец снежный портал и ушел из дворца.

* * *

Яррен покрутил в руках пустой пенал, так же тщательно осмотрел ларец. Попросил леди Исабель активировать охранный артефакт. Подразнил песчаного дракончика, доведя того до приступа ярости, и убедился, что злобного охранника не обмануть известными полукровке чарами. Артефакт признавал только руку самой Исабель и крайне неохотно — руку принцессы Виолетты.

Яррен отодвинул ларец и повернулся к южанке.

— Если ваше колдовство так безупречно, леди, то получается, взять договор могли только вы.

— Зачем мне это делать? — камер-фрейлина пожала плечиком, придвинула ларец к себе и успокаивающе погладила дракончика, все еще плюющегося в Яррена ядовитыми каменными шипами. Колючки, увы, не причинили полукровке никакого вреда — они осыпались, не долетев до врага.

Яррен взял пустую шкатулку, покрутил, осматривая со всех сторон.

— Вот и я не понимаю, зачем кому-то это делать? Я помню договор наизусть. В Гардарунте хранится еще один экземпляр подлинника, и магическая копия с него будет иметь такую же юридическую силу. Какой смысл красть бумагу? Ее даже не подделать, она освящена тремя магиями, в том числе в храме Безымянного.

— Может быть, вор хотел показать, что если он захочет, то ничто не сможет защитить ни самые ценные мои вещи, ни... меня? — тихо спросила принцесса, не отводившая глаз от песчаного дракончика. Тот уже перестал напоминать раздувшегося ежа и прикрыл глаза, млея от ласки своей создательницы.

— Если вы говорили о вашем гостеприимном женихе, миледи, то вряд ли ему нужна для этого такая странная демонстрация. — Яррен перевел на Летту задумчивый взгляд. — Ваше высочество, прикажите вашим фрейлинам оставить нас для конфиденциального разговора.