Но все ее мысли по-прежнему занимал только он - и, к счастью, не только ей был интересен горианец. Каждый рад был поддержать беседу об этом человеке, о его способностях и о том, чему он мог научить их. "Почти высший" звучало тогда для них как "почти бог". Они только начинали знакомиться с горианской градацией телепатических уровней, которая пока для них не имела никакого смысла. Все они безнадежно застряли на слабом уровне, который не тянул даже на горианский "ниже среднего". Их просто некому было учить - октианские преподаватели, почти такие же слабые, как они, в основном самоучки, могли дать только теоретическую базу.

Когда Скертис начал учить ее по-настоящему, Кей-Ше испытала такой шок и такую боль, что после некоторых занятий не могла даже двигаться - и тогда он брал ее на руки и относил в ее комнату. Очень скоро ей показалось, что в этом есть нечто особенное. С одной стороны, Кей-Ше изо всех сил пыталась скрыть свои чувства, с другой - даже слишком сильно показывала их, помимо воли, и понятия не имела о том, насколько для него все явно.

Но она не могла не думать о том, что по какому-то провидению Вселенной наконец нашла ту самую любовь, в которую верила долгие годы. Просто Космос послал ей его, и теперь надо только потерпеть. Чуть-чуть дорасти и терпеливо дождаться, когда он поймет то же, что и она. Кей-Ше искала признаки особого внимания во всем: в том, как он учил ее, в том, как улыбался ей иногда, как брал на руки. И она находила их в каждом взгляде, жесте и случайном прикосновении, пока окончательно не уверилась в том, что они оба тайно

влюблены друг в друга - и все остальное лишь вопрос времени.

Скертис никогда ничего не говорил ей об этом, но однажды, прямо во время их индивидуального занятия, сам прервал себя, посмотрев ей в глаза, а потом тихо сказал:

- Иди сюда.

Кей-Ше подошла, села ему на колени, и он поцеловал ее. Это был шокирующе откровенный поцелуй, во время которого горианец просунул руку ей под платье и погладил ее грудь. К тому времени Кей-Ше "ждала его" почти год, и готова была позволить все, хотя и знала про то, почему телепаты не спят друг с другом просто так. Но она понятия не имела о том, на что способна фантазия мужчины, у которого пару лет не было женщины.

Скертис с легкостью воспользовался ее податливостью и готовностью дать все, что он хотел. В ту ночь в ее комнате он научил ее многому, о чем Кей-Ше в свои восемнадцать не имела ни малейшего понятия. По сути единственным, что он не сделал с ней в эту и следующие пять ночей, которые они также провели вместе - это нарушение ее невинности с чисто формальной, общепринятой точки зрения.

Впоследствии она не раз думала, что чисто физически он не сделал ей ничего плохого - ей было приятно то, чем они занимались. И непонятно даже, как так вышло, что эти приятные вещи впоследствии вылились в такую сильную боль, когда Кей-Ше поняла, что Скертис не только не собирается воспринимать ее всерьез, но даже не способен проявить сочувствие.

Он пресытился ею через неделю и, словно открыв для себя возможность таких игр с октианками, сразу же завел роман с другой студенткой - более взрослой, и, возможно,

более подходящей не только для постельных игр. А на следующем занятии с Кей-Ше небрежно предложил заблокировать все "ненужные" эмоции, чтобы она "не страдала зря".

Для нее, влюбленной в него больше года, это стало таким шоком, что она едва не потеряла сознание. Кей-Ше от боли и ярости приняла решение, которое сочла единственно верным: прекратить занятия со Скертисом и уехать домой. Она была разбита и сломлена. Она понимала, что подведет и себя, и семью, но также понимала, что не сможет дальше учиться как ни в чем не бывало. И еще она поняла, что больше не хочет на Горру. Не хочет иметь ничего общего с горианцами.