Нет, этого он не знал, а потому подстраховался. Выбрал ещё кого-то на роль убийцы. И тот, второй, не сплоховал.

А вот наказание за него, скорее всего, понесет Тьяна. Как же она подставила себя, бросившись выручать Вэла! Тьяна до сих пор не понимала, что двигало ею, и не хотела возвращаться к вчерашней ночи. Ошибка совершена, время не отмотать, надо искать решение не в прошлом, а в настоящем. Думать о кукловоде рано, пока в воздухе висит вопрос с сумкой.

Побрал бы ее Хитвик!

Толкнув дубовую дверь библиотеки, почти черную от времени, Тьяна вдохнула ветер. Будь все иначе, она приостановилась бы, чтобы рассмотреть растительные орнаменты на створках, и наполированные бронзовые медальоны с гербом академии, и изящные ручки, которых касались пальцы великих переводчиков и ядовщиков – выпускников Старика. Нет, она не могла. Как бы Тьяна ни хотела побыть студенткой хоть один день, у нее отобрали эту возможность.

– Эй.

Сердце подпрыгнуло в груди, но мозг тотчас успокоил: всё в порядке. Из ниши, мерцая чернотой глаз, шагнул Еникай. Его губы чуть подрагивали: он слишком привык улыбаться и сейчас сдерживал себя.

– Как ты, дикарка? – Тьяна не ответила, и Еникай продолжил. – Слышал про Велимира. Это жуть! Сочувствую, но… – он замялся. – Если честно, не от всей души. Думаю, ты заслуживаешь другого – достойного, хорошего человека. Твой жених был козлом.

– Ты не очень хорош в соболезнованиях, да?

– Просто ужасен, – признался Еникай. – Тосты у меня получаются гораздо лучше.

Сбежав со ступеней, Тьяна устремилась к часовне – корпус, где проходило первое занятие, располагался прямо за местом смерти Вэла и его любовницы. Еникай пошел рядом.

– Ну так что, – в умении молчать он тоже не преуспел, – как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Еще не осознала.

Еникай внимательно посмотрел на нее сверху вниз.

– У вас, надеюсь, было не по любви, а по договору? – Поймав Тьянин кивок, он с облегчением выдохнул и перестал сдерживать улыбку. – Я так и думал. Значит, мне можно не делать скорбную мину.

– Да, но постарайся обойтись без тостов, – Тьяна тихо хмыкнула. – Так ты ждал меня, чтобы выразить свое ужасное соболезнование?

– Нет, вообще-то я хотел сделать комплимент. Ты так восхитительно нарычала на Зорича! – Еникай взмахнул руками. – Никогда не видел ничего подобного. Удивлен, что ты до сих пор жива.

– Я тоже, – буркнула Тьяна.

– Что наш Зорька хотел от тебя?

– А ты что, подрабатываешь в «Желтой птице»? Собираешь материал?

– Фу-у! – Еникай помахал ладонью, словно отгоняя зловонное облако. – Я спрашиваю исключительно как друг.

– Как друг. – Резко остановившись, Тьяна повернулась к нему. – А можешь сделать кое-что для меня? – и она повторила: – Как друг?

– Ну… – Еникай снова замялся, – наверное.

Исподтишка оглядевшись, Тьяна сжала его руку и утянула за часовню, под тень золоченых вязов. Еникай, едва не стукнувшись макушкой о низкую ветку, привалился к стене. На его губах играла озадаченная и озорная улыбка. Зыбкий свет, прорываясь сквозь листву, бликами танцевал на лице.

– Используй свою проволоку еще раз. – Тьяна смотрела на Еникая так, словно пыталась загипнотизировать. – Мне нужно, чтобы ты зашел в мою комнату, забрал сумочку и надежно спрятал ее. Только есть одно условие: не заглядывай внутрь. Нет, два: ещё никому не говори о моей просьбе.

Глаза Еникая всё округлялись и округлялись, пока он не стал похож на удивленную птицу. Казалось, он вот-вот заклокочет, точно возмущенный орлан, чья добыча зарылась в песок, и улетит.

– Нет, так дело не пойдет, – он покачал головой. – Либо ты всё рассказываешь, либо…