– Наташа – самая красивая женщина на свете, – запальчиво заявил он, расправляя плечи.

– Да кто ж спорит, чувак? – примирительно улыбнулся я.

– Ну а ты? У тебя, наверное, девчонок вагон и маленькая тележка? – завистливо протянул Павлик.

– Я не жалуюсь.

– А ты... Ты уже... Ну... Делал... Это... – формулируя свой вопрос, Корчагин успел покраснеть, побледнеть и снова покраснеть.

– Трахался? – подсказал я.

Павлик кивнул.

– Ну да, – еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, ответил я.

По-моему, Корчагин не то, чтобы сексом никогда не занимался, он и слова «секс» никогда не произносил.

– И как? – полюбопытствовал он, вытягивая шею.

– Да нормально, Паш, нормально, – я все-таки рассмеялся.

Чувствовал себя словно препод по половому воспитанию перед пятиклашкой.

– А мне кажется, я так и помру девственником, – с горечью отозвался Корчагин.

Я хотел сказать ему что-то ободряющее, но не был силен в утешающих речах. В конце концов, проблема отсутствия женского внимания передо мной никогда не стояла. Да и знакомых с такой бедой до Павлика у меня не было.

У моего лучшего друга Севки с бабами дела обстояли еще лучше, чем у меня. Смазливая, как у актера, рожа делала его чуть не самым востребованным парнем в любой компании. Так что девчонки бегали за ним табунами.

Правда, вкус у Севки был своеобразный. При столь широком выборе, он всегда останавливал внимание на самых... Как бы это помягче выразиться? На самых крупных женщинах.

В отличие от меня, он предпочитал девах с него ростом. Да и весили они, я думаю, так же, как он. Дородные и тучные, лично мне эти дамы напоминали баржу. А вот Севка находил их огромные зады и необъятные груди крайне привлекательными.

«Лучше плавать по волнам, чем биться о скалы!» – с видом философа провозглашал друг, когда я пытался постебать его подружек. В общем, на вкус и цвет, как говорится, товарищей нет.

Вот и Корчагин тоже влюбился в Одинцову, которая явно была великовата для него. К Наташке у меня вопросов нет: стройная, фигуристая, все в меру. Однако Пашка был настолько хилый, что выглядеть мужественно у него, пожалуй, получилось бы лишь рядом с девочкой-семиклассницей.

Корчагин невесело понурил голову и от этого стал казался еще более щуплым, чем обычно. Я уж было открыл рот, чтобы все-таки попытаться выдавить из себя несколько участливых реплик, но ситуацию спасла Елена Федоровна, которая, постучав, вошла в комнату и пригласила нас на кухню обедать.

На столе стояли три тарелки с ароматным борщом, при виде которого желудок тут же заурчал. Суп был нереально вкусный: густой, наваристый, с большими кусками мяса. Просто небо и земля по сравнению с той баландой, которую я обычно хлебал в детдомовских столовках.

Я спорол свою порцию супа в прикуску с хлебом за считанные секунды. Павлик же ковырялся в тарелке и, казалось, страдал отсутствием аппетита.

– Ярослав, а вас в детском доме хорошо кормят? – с улыбкой поинтересовалась Елена Федоровна.

– Нормально. Но столовская стряпня с вашим борщом ни в какое сравнение не идет, – ответил я.

– Спасибо. Может, добавочки?

– Нет, благодарю, я наелся.

– Ну, как ваши успехи? Подготовились к олимпиаде? – она перевела взгляд на сына.

– Ой, мама, нам еще готовиться и готовиться, там край непочатый, – вздохнул Павлик.

– Значит, после еды опять пойдете учиться? – Елена Федоровна потрепала его по волосам.

– Вообще-то мы хотели прогуляться, – ответил я за Корчагина. – У меня лично мозги уже плавятся от цифр и формул. Ты не хочешь проветриться, Паш?

– Эм... Ну давай, – нерешительно отозвался он.