– Бла-бла-бла, – перебила языкастая соседка. – Да вы все равно уже решили пожениться, разве нет? Зачем тянуть?

– Ничего ты не понимаешь! – надулась я.

Нас с Одинцовой нельзя было назвать лучшими подругами, но, в целом, мы были довольно близки. По крайней мере, я общалась с ней теснее, чем с другими одноклассниками. Иногда мы проводили вместе свободное время: ходили по магазинам и пили молочные коктейли в торговом центре. А еще Наташа была одной из немногих, с кем я обсуждала свою личную жизнь.

После уроков мне позвонил мой парень, Артем Старицкий. Он хотел встретиться и попросил подождать его около школы. Я не стала возражать, потому что никаких особенных планов на вечер у меня не было.

Взяв из гардероба свои вещи, я вышла в просторный школьный холл на первом этаже и, к своему удивлению, у кабинета директора заметила маму. Рядом с ней стояли родители моих одноклассников, всего человек пять.

– Мамочка, привет! Ты чего тут? – спросила я, приближаясь.

– Мы по делу, Лисенок, не обращай внимания, – суетливым жестом родительница пригладила мои волосы.

– Вы к директору?

– Да. Это насчет, – она замялась, – некоторых организационных моментов… Не бери в голову.

Я кивнула.

В замешательстве отошла от скучковавшихся родителей и села на скамейку неподалеку. Чтобы скоротать время в ожидании Артема, я открыла групповой волонтерский чат и тут же увидела сообщения о том, что через неделю на выходных будет организована поездка в дом престарелых «Белово».

Встрепенувшись, я поспешила написать, что тоже еду. В этом доме престарелых я была уже трижды. Там жили замечательные бабушки и дедушки, с которыми мы всегда тепло общались. Как же будет здорово снова их всех увидеть!

Погрузившись в переписку с волонтерами, я совсем отключилась от реальности. Однако многоголосый шепот группы родителей во главе с моей мамой неожиданно привлек внимание:

– Посмотрите, это он, мне его вчера Кирюша после уроков показал, – прошипела мама Кирилла Демидова. – На вид настоящий хулиган!

Я проследила за настороженными взглядами взрослых и, к своему удивлению, увидела Ярослава Калашникова, который шел мимо них по коридору, на ходу натягивая на свободную джинсовую куртку.

– Да уж, рубашка навыпуск… Весь расхлябанный! – поддержала мама Лиды Сорокиной.

Что за глупости? С рубашкой навыпуск ходила добрая половина старшеклассников. Почему им можно, а Ярослав сразу "расхлябанный"?

Поднявшийся среди родителей гомон был таким громким, что Калашников, переобувающийся на соседней скамейке, вне всяких сомнений, слышал каждое нелестное слово в свой адрес.

Засунув кеды в мешок, парень обернулся и долгим взглядом посмотрел на ядовито перешептывающихся взрослых. Я не видела его лица, но заметила, как на секунду они затравленно притихли. Затем Калашников как ни в чем не бывало застегнул рюкзак и, накинув его на плечо, неторопливо направился к выходу.

«Ох, звереныш, видели, как на нас посмотрел?», «Хулиганье!», «Потерянный для общества!» – раздалось до неприличия громкое шипение ему вслед.

Но парень больше не обернулся.

Жаркая волна испанского стыда накрыла меня с головой. К щекам прилила бурлящая кровь, а руки мелко задрожали.

– Он же вас слышал! – я подскочила к родителям, едва Калашников скрылся за дверью. – Вы же взрослые! Как вам не совестно?

– Алиса! – мама слегка повысила голос. – Тебя это не касается! Иди домой!

– Вы хотите просить директора, чтобы его убрали из нашей школы, да? – с ужасом догадалась я.

Родительница потупила взгляд и нервно переступила с ноги на ногу.

– Алиса, мы всего лишь хотим донести Дмитрию Александровичу свою позицию. Этот мальчик несет потенциальную угрозу и…