Нина в коридоре поспешно натягивала балетки. Она постаралась, чтобы голос звучал безразлично:

– Надо же послушать, что он скажет.

– Сияет, как начищенный самовар, – скорбно констатировала Ольга Филипповна.

– Бабуль, как я выгляжу?

– Как говорила пани Моника, да если б мужчины по тебе с ума сходили так, как ты выглядишь! Готова бежать к нему босиком по снегу!

– По какому снегу, бабуль? За окном июнь!

Бабушка вздохнула и размашисто перекрестила Нину, глядя на один из своих портретов.

– Глаза б мои на тебя не глядели, раба любви!

Впрочем, бежать «раба любви» собралась вовсе не к мужу.

– Леночка, здравствуйте, – прокричала Нина в свой телефон, как только выскользнула из прохлады подъезда под теплые лучи бушующего июня. – Сегодня у вас работает девочка, которая делает ресницы? Через час? Отлично, буду!

Наклеить ресницы Нина и так собиралась. Не такие вульгарные, как у этой Ольги. Просто они отлично будут смотреться в кадре. И потом, клеить ресницы их давняя семейная традиция! А теперь Нине казалось, что это еще и залог счастливой семейной жизни, а также и профилактика измен. Впрочем, домой забежать Нина все же собиралась. На минутку.

Если бы Нина была японкой, она брала бы отпуск на все три теплых месяца, садилась где-нибудь в кустах жасмина на низкую скамеечку и до головокружения любовалась летним небом, как сакурой. От Ломоносовского до проспекта Вернадского, где они жили с Никитой, она бежала, чувствуя сквозь тонкую подошву своих балеток каждый камушек на тротуаре. Не отрывала взгляда от бездны, высокой до боли, в которой расцветали бутоны облаков. Так, как летнее небо, ее завораживали только узоры в пустой кофейной чашке. Нина любила подолгу рассматривать их, разгадывать шарады черных разводов рисунка. Именно на кофейной гуще Нина однажды и нагадала себе Никиту. Рисунки на дне чашек стали выходить вычурными и тревожными, она чувствовала, что-то случится, и через полгода встретила его. Нина верила в знаки и считала это главным знаком своей жизни.

Когда она прочитала Никитино сообщение о романтической фотосессии в рамках рабочего проекта, как-то сразу поверила в невиновность мужа. Это надо знать Никиту. Сплошное противоречие! Лукавый взгляд, белокурые волосы, татуировки всюду, как у футболиста национальной сборной. И этот гибрид Ди Каприо и Месси год прожил как послушник в монастыре! А сразу после монастыря уехал в Арабские Эмираты работать серфером и сел в тюрьму за поцелуи с девушкой в публичном месте – тут бабушка как в воду глядела. Это произошло еще до их встречи с Ниной. При этом само слово тюрьма, даже арабская, совершенно с Никитой не монтировалось. Он был чистым, как ребенок, и вообще честнейшим человеком на земле. Ни копейки не брал и не пользовался связями своих влиятельных родителей, хотя сейчас в смысле финансов переживал не лучшие времена. Никита уволился из тайского ресторана, в котором работал поваром, и, как он сам говорил, засел писать бестселлер. Одним словом, ввязываться в экстравагантные проекты и попадать в истории по глупости, как в тюрьму, было вполне в духе ее мужа. Впрочем, проучить его будет не лишним.

Еще с порога Нина почувствовала запах жареного – Никита стоял у плиты и колдовал над мясом.

– Почему так долго? – спросил он не оборачиваясь, когда Нина вошла в кухню. – По моим скромным подсчетам, ты должна была появиться десять минут назад.

– Почему десять минут назад? – удивилась Нина, он сбил ее с толку.

– Сообщение ты прочитала, когда была у бабушки. Правильно? Вот и считай, пять минут на то, чтобы противостоять моему животному обаянию и потерпеть фиаско. Двадцать минут, чтобы добежать пешком до дома. Вот я и говорю, почему так долго, мясо остынет, и тогда его можно будет только выбросить.