Так вот Егор был ВУЗу страшно нужен, но и от Егора требовались ответные услуги… а он их упорно не оказывал.

Эти двое стояли в проходе и каждый думал о своём. Декан — о Егоре Ивановиче, Егор Иванович… о Веронике Соболевой, которая танцевала под супер-медленную арию «Поклянись мне головой», которую он уже знал наизусть.

… Всё будет чудно милый мой…

Да уж чудно!

… Всегда послушная во всём…

Ага, послушная, как же!

… Но поклянись мне головой, что эту тварь повесят!

Какую? — как будто немедля готов идти и вешать.

Стоп!

Волков тряхнул головой и обратил внимание на декана, который будто чего-то ждал.

— Хороша? — спросил декан.

— Кто?

— Ну как же… Соболева! Мы же за этим пришли!

— Зачем? Попялиться на Соболеву? — поинтересовался Волков, смерив декана таким взглядом, что тот прокашлялся и отвернулся.

— Егор Иванович… Вы ж ей так и не закрыли долг…

— Не заслужила, — холодно ответил Егор и потянулся к горловине футболки, будто там был плотный галстук. Ослаблять было нечего, потому просто потёр шею и попытался отвлечься.

Соболева теперь танцевала под что-то столь же медленное и очень французское, но ноты знакомые. Волков уже, блин, все её тупорылые песни знал.

Рыжее чудовище кружилось на месте, и её зелёное платье развевалось, разлеталось в разные стороны, а ноги будто вообще забыли про гравитацию… так. Декан!

— Нет, я ничего ей… — начал было Егор.

— Нет, нужно! — надавил декан. — Это просьба самого-о…

Декан ткнул пальцем в потолок, видимо, намекая на ректора.

— И что? Пусть сдаёт! Я поставлю. Или пусть у неё экзамен принимает Леонид Николаевич.

— Он не может, он в больнице.

— Он всегда в больнице, — пожал плечами Волков.

— Ну Его-ор… Иванович, — декан тяжко вздохнул. — Ну тогда я вынужден…

Дальше шло бормотание, из которого ничего толком не было ясно, потому что Волков снова отвлёкся, чтоб его.

— А мы можем отсюда выйти? — попросил он, вытирая пот со лба и снова разминая шею в попытке избавиться от мифического галстука.

— Зачем?

— Ш...шумно, — кивнул и бросился на выход Егор, а стоило покинуть концертный зал, понял, что уже не может терпеть дальше этот разговор, ну слишком уж много внимания чёртовой дурище, которая и дома! его умудрилась достать. Всё из-за неё наперекосяк. И снова! Снова за неё просят, будто нет других студентов в ХГТУ! Одна только Соболева!

— Хорошо, — прошипел он, распрямился и разминая на ходу шею, повернулся к декану. — Хорошо. Я даю ей последний шанс.

— Ах, как замечательно! — расплылся в улыбке декан.

— Но она сдаст мне… всё! Всё что я ей ставил «за так» — ясно? Список выдам старосте их группы.

*** 

Оно догнало Егора, когда он почти скрылся в кабинете.

— Спасибо, — шепнуло оно.

Голос разлетелся по коридору, умножившись эхом.

— За что? — пальцы сжали ручку так, что побелели костяшки. Ручку, а не руку чудовища — уже хорошо.

— За шанс… — шепнуло оно.

— Если ты ещё не поняла, ябеда, это наказание, а не награда. Четыре зачёта и два экзамена… ты не сдашь. Не мни о себе бог весть что.

Он вошёл в кабинет и захлопнул за собой дверь. А Веронике показалось, что пропасть между ними стала такой огромной, что с одного её обрыва она не видит другой стороны за пеленой из облаков.

— Но я хоть попытаюсь… это ваш последний шанс, — одними губами шепнула она.

Примечание:

* Когда бы знать, что завтра ждёт!
И угадать событий ход?
Какой Судьба готовит бал?
Поминки или карнавал?

«Судьба» — мюзикл «Ромео и Джульетта» (русская версия)

9. Солнце жизни - светлый Феб!*

— Вам помочь? — Роня склонилась к женщине, дремавшей на лестничной клетке.

Гостья была на вид лет пятидесяти с хвостиком, короткостриженная, плотненькая, коренастенькая. Она спала, уложив голову на сумку и обняв колени. На дворе не июль, в подъезде прохладно.