Вот с этого начался добрый воскресный денёк…

Роня сидела на стуле, потому что устала стоять в ожидании, когда шум за стенкой закончится, она собиралась оставаться непреклонной, но сердце её просто ныло от ужаса и осознания, что там происходит… ну в самом деле! Ахи-охи-вздохи, потом БАХ о стену, так что всё в квартире содрогается.

Егор сидел на стуле, потому что устал стоять, а с дивана не было удобно переключать треки в ноутбуке, подключенном к стерео-системе. Он умело мотал всю речь, чтобы иностранные словечки не смущали нежные ушки невинной студентки. А ещё с этого положения Николай особенно потешно бросался на поиски игрушки. В его распоряжении была вся гостиная под разбор на кирпичики.

— Нет! Это невыносимо! — прошептала Вероника, встала и постучала по стене. Раз, второй, третий, а потом стала колотить без остановки.

Её сердце разрывалось, а нервы натянулись хуже некуда, вот-вот лопнут нафиг.

— Задрала со своим Петкуном! — прорычал Егор, встал со стула и швырнул игрушку Николая в спальню.

Царь Польский (по совместительству с Российской Империей) остался раскладом доволен и удалился, а Егор пошёл на выход.

Роня шла, стуча по стене, уверенная, что вот-вот взорвётся и перегорит, но этого не происходило. И вот уже дверь! Вот сейчас, БАХ и всё, можно расслабиться, но напряжение росло, а злость не проходила.

Егор рычал, двигался на выход уверенно, с дьявольской улыбкой. Сжимая пальцы. Он даже не оделся, пошёл как есть в одних только спортивных штанах.

Дверь распахнулась…
Дверь распахнулась…

— КАКОЙ ВЫ ПРИДУРОК! — взвизгнула Роня и шлёпнула Егора по голой груди.

— Вы… вы просто… Я ДАЖЕ ПРИДУМАТЬ НЕ МОГУ! — продолжала она, а Егор смотрел на всю эту возню сверху вниз и пока орать не спешил, хоть и собирался. Но как-то отпустило пока, он ждал, чем же эта гражданка закончит истерику.

— Потому что мозгов не хватает? — поинтересовался он, пряча улыбку, задрав голову к потолку. Отчего-то всё это сильно смешило, и внутри клокотало не бешенство, а восторг победителя, что ли. Со своим мини-ростом Роня увидеть его лицо точно не смогла бы.

— Знаете что?

— Что?

— Вы как… вы как… соевое мороженое! На вид ничего, а в целом… разочарование!

Егор остолбенел. Пищевые метафоры — его история, а не этого рыжего чудовища.

— А ты, как халапеньо. Распиарена, жуть, а толку — ноль!

— О-о, — Роня язвительно всплеснула руками. — Ну а в квартире вашей, видимо, Каролина Риппер?!

Егор снова остолбенел. Девчонка не случайно брякнула про мороженку, она продолжала игру. Сама! Сознательно! Отдавая себе полный отчёт!

— Уж поверь! — прорычал он.

— Что ж вы тут делаете с Халапеньо? А?

— Вырубай! Свою! Говно-музыку!

— Харе! ВОРОВАТЬ! МОЙ! ИНТЕРНЕТ! — взвизгнула она и оказалась прямо вот в миллиметре от Егора Ивановича.

Буквально носом упиралась в его грудь, и от тяжёлого дыхания совсем потеряла голову, потому что лёгкие просто разъедало от его запаха.

И только в эту секунду пришло в голову, на кого она орёт, кто пред ней стоит полуголый.

И совершенно точно… не трахался он только что ни с кем.

Из квартиры ничей любопытный нос не торчал, а вот стоны… продолжались.

Егор пялился на тонкий нос, на рыжую макушку и огромные, переполненные откровенным восторгом глаза. Роня была счастлива от того, что только что поняла, и скрыть это было уже никак не возможно.

И Егор отчётливо осознавал, что проиграл ей один балл.

— Пищевые метафоры — мои, — глухо произнёс он, а потом… посмотрел на собственные руки.

А потом понял, что вообще-то Роня уже и не очень-то рада, и глаза её в одну секунду перестали излучать счастье.