Соски тянет и ноет, простреливает удовольствием, когда на смену жестким пальцам приходят губи. Горячие, палящие. Дамияр втягивает мою грудь, ведёт языком по ареоле. И слегка надавливает, лижет. Это самую малость щекотно, но не ощущается в затопившем жаре.

– Дамияр, - прошу, когда меня выкручивает, будто он не моих рук касается, с сразу нервов. Дёргает их, запутывает. – Альфа.

– Твой Альфа. Скажи это.

Его ладони сжимают мои плечи, губы касаются моих. Рычание стекает вибрацией, отдаёт звоном в клетках. Заставляет замереть от страха, желания, слишком быстрой смены грубости на нежность.

Не успеваю подстроиться.

– Скажи, Ника!

– Мой. Мой Альфа.

Повторяю, как заведённая, пока Дамияр не затыкает меня поцелуем. Его зык врывается в мой рот, а пальцы поглаживают внизу. Надавливают, толкаются. Тесно, плотно, немного больно. Но мужчина не даёт на этом зациклиться, касается клитора, сильнее целует.

Его напор – будто волна цунами. Сносит, погребает. Никогда не была на море, но мне кажется, что волны именно так и поступают. Уносят, топят, оставляют после себя засуху в лёгких.

– Яр, пожалуйста.

Прошу, без конкретики. У меня тело пылает, между ног больно и влажно. И я не понимаю, что происходит. Будто кто-то внутри толкается навстречу, просит близости с волком.

И я поддаюсь.

– Альфа, - произношу, заглядывая в его бездну. И она ждёт меня, как родную. – Я не...

– Знаю. Знаю, световласка, - он сжимает мои волосы, тянет. – Знаю. А ты знай, что я тебя не отпущу.

И входит в меня одним резким толчком, впиваясь зубами в мою шею.

Мне больно, дико больно. Внизу давит, горит, а шея пульсирует в месте, где впились клыки Дамияра. Мне хочется расплакаться, но даже это не могу. В груди всё сдавило, сперло дыхание. И только слышу, как моё сердце тоже замирает, напуганное.

– Всё хорошо, световласка, - язык Альфы проходится по моим щекам, лижет губы. – Надо было сразу войти. Сейчас станет легче.

Он огромный внутри меня, твёрдый. Невыносимо от распирающих ощущений, давления. А мужчина двигается, толкается в меня снова, значительное медленнее.

Его пальцы поглаживают шею и плечи, задевают грудь, спускаются к моему клитору. Надавливает, мягко ведёт, возвращая в мои вены разгорающиеся угольки. 

– Ника.

Зовёт меня, будто одни именем просит посмотреть на него. И я смотрю, но не вижу. Перед глазами всё расплывается из-за слёз, шея болит. Но не так сильно, как я ожидала. Думала, что будет словно разорванная кожа, но лишь немного саднит. 

– Очень больно? – он замирает во мне, считывает каждую реакцию. – Если бы я мог сделать легче... Невыносимо видеть твои слёзы, как серебром по горлу, дико.  

– Только не двигайся, - прошу, сжимая его плечи. – Я… Мне надо привыкнуть.

Но не уверена, что когда-либо смогу привыкнуть к его размеру. Как другие выдерживают? И это сам Дамияр так щедро одарён или все оборотни? Думаю о глупостях, чтобы не сосредотачиваться на отголосках боли. Это терпимо, знаю, что скоро придёт.

Надо лишь немного выдержки, проигнорировать то, как тянет внизу, как мужчина целует свой же укус. И от этого движения ещё сильнее накатывают слёзы, не давая сделать вдоха.

Он укусил меня.

Я теперь Любимица?

Или просто меченная?

Никто не учил меня, не рассказывал. И я знаю лишь то, что у меня теперь будет метка, шрам. И каждый, кто увидит, будет знать обо мне всё. Что я была с оборотнем, принадлежала ему, а меня после вышвырнули на улицу. 

– Вот так, световласка.

Дамияр мягко целует, словно запрещает думать о чём-то другом. Пальцами он сжимает мой подбородок, медленно двигается. Толкается в меня, и языком, и членом, и пальцами, которые проезжают по лону.