Оглядывается на меня лишь в момент, когда ставит рядом средства для лица. Бесполезные баночки, которых у световласки миллион. Едва толкает бедром, чтобы положить расчёску.

– Сделала вид гордой и независимой? – спокойно интересуюсь, хотя хочет нахрен всё раскидать. – А теперь собирай всё обратно. Кажется, ты забыла, Ника, что приказы Альфы не обсуждаются. Хочешь выступить против?

– Тогда вам нужно будет наказать меня. А перед этим официально заявить, что именно я нарушила. И, насколько помню, согласно законам – я не должна спать по приказу. Правка о свободе, чести и достоинстве. 

Читал, сплошная вода, которую легко обойти. И Ника ведь тоже должна это понимать, что любое слово можно подвергнуть сомнению. А если очень захотеть – я могу снести любой закон. Подстроить всё под себя, чтобы она даже поднять взгляда не могла.

– Жить в моём доме и секс со мной – разные вещи. Но я могу назвать официальную причину, без проблем. Не собираюсь выпускать из-под виду любовницу Давида. 

– Мы не были с Альфой Давидом вместе! Это гадкая ложь! 

– Думаешь, никто не найдёт доказательств? И твой дружок Костя не поддакнет, не выложит правду, как сделал это для меня?

Ника цепляется за край туалетного столика, совсем рядом со мной. Её колотит, накрывает пониманием, что действительно может произойти. А я не спешу её успокаивать. 

Альфа Давид.

Сука, Альфа.

Бесит, когда она называет его по имени, когда просто Альфой. Когда вообще обращается с той теплотой, что не должна возникать к другому мужчине! Будь он жив, лежал уже бы с разодранным горлом.

Потому что Ника – для меня. Ничьей Любимицей она не станет, рядом не будет. Это решенный факт, на инстинктах. На чёртовых повадках внутреннего зверя, который хочет световласку себе. Наслаждается всем спектром эмоций, от радости до растерянности. Ловлю каждую её реакцию, негативную, тёмную, ложащуюся мрачным удовольствием внутри. 

– Рассказывайте. Или я сама, пускай. Я… Вы не можете всё решать в моей жизнь, делать так, как вам нравится. Вы – Альфа. Но я, пусть и человек, не обязана всегда вам подчиняться. Могу уехать в Староград, к людям. 

Если Ника хотела выбесить оборотня, довести до бешенства – у неё это прекрасно получилось. Потому что от мысли, что она сейчас куда-то уедет, где у меня не будет власти, наружу рвётся рёв.

Сжимаю её руки, толкаю, лишь бы прижать собой к кровати. Навалиться, схватить кожу на шее человеческими зубами, оставить хоть какой-то след. 

– Ты. Никуда. Не. Уедешь.

18. Глава 18. Ника

– Вы обещали…

Выдыхаю, чувствуя, насколько мужчина тяжелый. Не пытается удержать вес, сделать легче. Он полностью на мне, вжимает в матрас, а его губы ласкаю кожу на шее. 

Едва кусает, но ощутимо. Чтобы мурашки табуном пронеслись, сдавили лёгкие, оплели душу. У меня столько мыслей, но все ускользают между пальцами, как дым. 

– Что я обещал? – оттягивает ворот кофты, целует чуть ниже. – Ну же, Ника. Что?

– Что не будете наказывать за то, что я скажу. И реагировать. Что могу быть честной, - выпаливаю на одном дыхании, которого не хватает. – Не слово Альфы, да, знаю. Но…

– Во-первых, световласка, я обещал пять минут. Ты добрых десять минут меня выводила своим игнорированием, так что – слово своё я не нарушал.

– А во-вторых?

– Во-вторых, Ника, я наказываю по-другому. Точно уж не девушку, лежащую в моей постели. Или настолько тебе не нравлюсь, что для тебя это наказание?

Дамияр замирает, поднимая на меня взгляд. Молчит, абсолютно серьёзный и сосредоточенный. И у меня ощущение внутри скручивается, если сейчас скажу, что противен – мужчина отстанет.