Ей выделили место за столом и угостили свежей краюхой хлеба и горячим чаем. Но трапеза длилась недолго.

— Пора выезжать, — скомандовал Генрих, как только его бойцы расправились со своими порциями.

Марта последовала за мужчинами к выходу из сторожки. Утро встретило прохладой, туманом, лесным бодрящим ароматом. Рассветную тишину нарушали звуки просыпавшейся природы: голоса птиц и лягушек. Хозяин сторожки нашёлся во дворе. Он отвязывал лошадей, готовясь провожать гостей.

Марта наивно полагала, что её опять подсадят к Ламмерту. Уже направилась к нему, предвкушая, что в дороге их ждёт интересная беседа. Но Генрих распорядился по-своему:

— Поедешь со мной, — он кивнул, подзывая к себе.

— А как же ваша лошадь? — у Марты был железный аргумент. — Она ведь быстро выбьется из сил. Мне лучше ехать в одном седле с самым лёгким седоком.

— С моим Громом всё будет в порядке. — Генрих похлопал по шее скакуна, которого подвёл к нему старец, и вскочил в седло. Затем, бесцеремонно подхватив Марту, усадил её перед собой. — Вилхерт по моей просьбе заговорил Грома. Теперь он с лёгкостью выдержит двоих. На нём заклинание неутомимости.

Конь, будто в подтверждение слов хозяина, негромко, но достаточно оптимистично заржал. Вот так железные аргументы Марты были мгновенно разбиты. Генрих коротко поблагодарил старца и отдал бойцам команду выдвигаться в путь.

— Тронута вашим гостеприимством, — Марта тоже решила сказать Вилхерту слова благодарности на прощание.

Тот в ответ улыбнулся тепло, по-отечески. Морщинки собрались в уголках глаз, делая его лицо мягче. Она ждала, что, может, он даст ей какой-то знак, намёк. Подскажет, как действовать дальше, что предпринять. Но старец молчал. Отряд удалялся, и фигура Вилхерта вместе с его сторожкой растворялась в тумане.

Первые несколько минут пути прошли в безмолвии, но вскоре Марта решила, что неразумно оставаться безропотной пленницей ситуации и Его бесцеремонной Светлости. Она имеет право знать, куда и зачем её везут. Да и неплохо было бы отчитать герцога за то, что забрал у неё Ключ Воли, и потребовать его назад. Хотя «отчитать» и «потребовать» — это, пожалуй, не слишком подходящие к ситуации слова. У Марты, конечно, есть разряд по дзюдо, но в данный момент она скована Путами, да и противник явно не в её весовой категории. Но всё-таки обозначить проблему она решилась.

— Ваша Светлость, вчера вы забрали у меня мою вещь. Будьте добры вернуть…

Генрих проигнорировал её слова и невозмутимо сменил тему:

— Почему ты кричала?

Ох, знал же что спросить. Марта прикрыла глаза. Закричишь тут, когда воспоминания вдруг обрушиваются на тебя сплошной стеной. Когда с предельной ясностью вспоминаешь себя настоящую и понимаешь, что твоя жизнь почему-то поделена на «тогда и там» и «сейчас и здесь». И они, эти две реальности, разительно отличаются. И в той, другой, прошлой реальности, произошло нечто ужасное. Когда Марта сняла Сталовы Путы с головы, она отчётливо вспомнила всю свою жизнь именно до этого страшного момента. Там, в том сияющим белым кафелем санузле, Марте всё же удалось просканировать Лайму, пробраться до самой её сути, прочесть самоё потаённое. Оно оказалось непереносимо жутким. Марта помнила, какой это вызвало у неё шок. Но что именно она узнала, сканируя Лайму, Марта вспомнить не успела. Именно в этот момент явился Генрих и вернул чёртов обруч на голову.

Конечно, она не стала рассказывать ему обо всём этом. Не доверяла.

— Приснился страшный сон, Ваша Светлость, — таким вот примитивным способом объяснила свой ночной крик Марта. — Так что насчёт моей вещицы?