Она шустро протиснулась между двумя полными дамами, оставив меня позади, и оглянулась лишь на лестнице.

— Не задерживайся, — ухмыльнулась. — Вот они точно могут тебя съесть.

Невыносимо наглая девчонка.

Снедаемый ее смеющимся взглядом, я прошел мимо путан, не обращая внимания на их омерзительные касания и просьбы задержаться.

— Признайся, — Лира придвинулась ко мне, когда я ступил на лестницу, — ты девственник?

— Еще одно слово — и я отправлю тебя на костер.

— Боюсь, тогда ты останешься без сопровождающего.

— Переживу.

Явно не восприняв мою угрозу всерьез, она взбежала по лестнице.

— Что означает «пинна»? — поинтересовался, когда мы вошли в комнату.

Здесь действительно была одна кровать. И при виде нее мои надежды канули в небытие. Она выглядела крайне маленькой для нас двоих. Зато было кресло — я смогу расположиться на нем, раз эта дикарка намеревается занять койку.

— Ты ведь понимаешь, что твое незнание выдает тебя с потрохами? — Она не смотрела на меня, но, пусть и не видел ее глаз, я прекрасно знал, что она смеется. — Пинна или пинн — это вежливое обращение в стенах публичного дома. Что-то вроде «господин» и «госпожа» на твоем нудном языке.

— Не проще ли называть все своими именами?

— То есть шлюхами? — произнесла будничным тоном. Глянула в окно и запахнула шторы. — Это грубо, Темный. А грубость здесь неприемлема. Ну, если ты сам этого не пожелаешь. Пинна звучит ласково и располагает к любви.

Она сделала несколько шагов от окна, внимательно смотря на свои ноги. Замерла у шкафа и постучала каблуком по полу пару раз.

— Неужели ты никогда не бывал в борделе?

Отвечать не было желания. К тому же это был провокационный вопрос: успев немного узнать ее натуру, я догадывался, что она ищет возможности задеть меня.

Но и не ответить не получилось, слова вырвались сами.

— Один раз, по случайности. Но нам не нужно бывать в таких местах: при дворе есть все, что необходимо. Комфорт, еда и… женщины.

Лира присела на корточки, провела ладошкой по шероховатому полу.

— Все ясно. Зануда — твое призвание.

— Что ты делаешь? — задал мучающий вопрос, когда она поддела одну из досок. Старое дерево недовольно скрипнуло.

— Ищу свой тайник. Кажется, здесь… — Она резко вырвала доску из пола. — Не ошиблась. Ой, тут мыши… Будь осторожен, неженка, они кусаются.

Наверное, это странно, но я умудрился привыкнуть к ее дерзости. Поначалу она злила и раздражала, сейчас же — если и раздражала, то слегка. И злила тоже слегка.

— Так ты уже бывала в этом притоне?

— Ну, — она неопределенно повела плечами, — разок. Может, два.

С языка чуть не слетел вопрос, что она здесь делала. Понятное дело, что она делала. И с кем, наверное, тоже. Поэтому тот жиголо так расцвел рядом с ней и тянулся своими клешнями к ее нагим участкам тела? Потому что они уже знакомы?

— Надо же… А я думала, спросишь, что я тут забыла. — Она мельком глянула на меня, а после вынула из щели небольшой мешок, вставила доску обратно и поднялась. — Хотя, — вновь встретилась со мной взглядом, — по тебе видно, что ты хотел спросить.

— Все и так понятно.

— Как скажешь. Разубеждать не буду.

Подмигнула и… сбросила с плеч тонкие лямки.

— Ты что творишь? — слова вырвались быстрее, чем она отвернулась и позволила платью с легкостью сползти с ее тела.

22. 22. Твой грех страшен. Кай

Взору предстали рассыпанные по спине рыжие кудри, округлые бедра и…

Дальше я не смотрел — заставил себя отвернуться.

— Переодеваюсь, — немножко помедлив, бросила она. Прозвучало равнодушно, но не уловить смешинки в голосе было просто невозможно. — Не буду же я ходить в этом жутком платье. Кто придумал напялить их на нас? Ты или король? Хотя не отвечай. У вас обоих отвратный вкус.