Все правильно. Тело нужно поддерживать в здоровой форме.

Проезжаю мимо скамейки, где в отдалении девушка делает приседы. Было видно, что в джинсах ей не очень удобно, но она старается, и сидящая рядом подруга подбадривает ее, хотя сама присоединяться не торопится. Я подкатилась к площадке, где прибавилось народу, там были не только спортсмены, но и родители с детьми, которые висли на тренажерах, пытаясь выполнять упражнения.

Я уже сделала несколько кругов по парку, как вдруг услышала лай собаки. Обернулась на звук и запаниковала. Не люблю собак. Стараясь ускориться, чтобы уехать подальше от опасного для меня животного, не рассчитала силы и, выкатившись на брусчатку, потеряла равновесие. Начала размахивать руками и у меня едва получилось удержаться на ногах. Дыхание сбилось, сердцебиение усилилось, я схватилась за ствол рядом растущего дерева и обняла.

— Аккуратнее, так и ушибиться можно, — услышала я позади знакомый голос. Обернулась и встретилась взглядом с Егором.

Он стоял на боковой дорожке и держал в руках фотоаппарат. Повесив камеру себе на плечо, подошел ко мне и приобнял за талию.

— Помочь доехать до скамейки?

— Угу, — только и смогла ответить я. А перед глазами встала вчерашняя встреча в лифте, то, как он смотрел на меня, на Пашу, рука которого была под моей блузой. Я почувствовала, как лицо залила краска смущения и стыда.

— У тебя же хорошо получалось, — сказал Егор, помогая мне сесть на скамейку, — почему сбилась?

Он что, все это время был здесь в парке и наблюдал за мной?

— Собаки испугалась, — честно ответила я.

Егор хмыкнул, опустился передо мной на корточки и начал расшнуровывать ботинки.

— Что ты делаешь?

— Плохо затянуты, — коротко пояснил он. — Нога болтается.

Он плотно завязал мне шнурки и сел рядом.

— Теперь лучше. Где Ника?

— Где-то тут должна быть, — ответила я, осмотревшись по сторонам в поисках подруги, но не увидела ее.

— Первый раз на роликах? — спросил Егор.

— Почти, — ответила я, все еще смущенная нашей внезапной встречей. А еще первым разговором с того момента, как мы целовались в шкафу. — Ролики лет пять пылились на антресолях.

— И ты решила вернуться к былому увлечению?

— Не совсем. Ника уговорила.

— Она может.

— Это точно, — усмехнулась, вспомнив, какие аргументы приводила Ника, чтобы убедить меня покататься сегодня в парке. — Ты не говорил, что увлекаешься фотографией, — сказала, бросив взгляд на внушительных размеров камеру, которая покоилась между нами на скамье.

— Ты и не спрашивала.

Вот глупая. Конечно, не спрашивала. Мы вообще почти ни о чем не разговаривали. Я имею в виду увлечения друг друга. Никто из нас ничего не знает друг о друге, кроме того, что мы соседи.

— Извини, — тихо произнесла я, опуская глаза. — Глупый вопрос.

— Не за что извиняться, — вздохнул он. — И вопрос нормальный. Не заморачивайся, Леся.

И так произнес мое имя, что у все тело мурашками покрылось. Я подняла взгляд на Егора. Он смотрел на меня. Как он умеет так открыто смотреть на собеседника. Я так не могу, не получается. Стесняюсь и почему-то боюсь осуждения.

— Что фотографируешь?

— Да так. Природу, людей.

— Покажешь?

Он некоторое время молчал, а потом взял камеру, нажал на какие-то кнопки и придвинулся ко мне ближе.

— Вот смотри.

На первом кадре был ребенок, что тянул руки к мыльным пузырям, пытаясь их поймать. Крупным планом было лицо девчушки, ее открытый взгляд, счастливая улыбка, восторг от такого элементарного действия — просто поймать мыльный пузырь. На следующем кадре мужчина, сидевший на скамье, опершись на трость. В его глазах застыла грусть и невероятная тоска. А вот двое мужчин. Я их видела. Они, пока на площадке играли их дети, все время ходили по дорожкам парка. Тоже своеобразный спорт. Если многие родители скучают на скамейках или подпирая деревья, то эти двое не сели ни на минуту, бродили и разговаривали между собой.