Егор показал еще много снимков, и все они были прекрасными, со своей историей, которая угадывалась по кадру. Но внезапно он убрал камеру, не дав посмотреть следующий снимок.

— Эй, почему ты забрал? — искренне возмутилась я, не осознавая, что Егор и не обязан был мне ничего показывать, а мое требование продолжать — это вторжение в личное пространство. Но так хотелось вторгнуться.

— Дальше ничего интересного, — сказал он, отводя взгляд, что на него вообще непохоже.

— Все предыдущие кадры были чудесными, и я не верю, что дальше ничего интересно. Ты что-то скрываешь? — спросила я.

— Нет.

— Тогда покажи, — требовательно произнесла я, протянув руку к камере.

Он усмехнулся и дал фотоаппарат, а я начала листать, и… там была я. Как шнуровала ботинки, как размахивала руками, чтобы восстановить равновесие, катилась по дорожке, остановилась у дерева отдохнуть.

— Ты что, следил за мной? — спросила я, чувствуя, как губы сами растягиваются в довольной улыбке.

— Конечно, следил. — согласился Егор. — Я вообще очень странный тип и со мной лучше не связываться. Слежу за девушками, потом утаскиваю их к себе.

— Брось, — отмахнулась я от его шутки. — Нормальный ты тип и фотки классные. Скинешь потом?

— Скину, — он повернул голову и посмотрел на меня темным взглядом, от которого мурашки на моем теле вновь отправились в дикий пляс. Очень странное ощущение.

— У тебя здорово получается. Я про снимки. Ты профессиональный фотограф ?

Он лишь кивнул, забирая камеру из моих рук.

— Наверное, это здорово — заниматься любимым делом, — протянула я задумчиво.

— А чем бы тебе хотелось? — спросил он.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Я мечтаю отправиться в путешествие, увидеть другие страны, познакомиться с новыми людьми.

— Разве для этого нужно куда-то уезжать?

— Думаю, что да.

— Оглянись, сколько интересных людей, событий, как красив мир. Научись видеть прекрасное в обычном. Внутри себя.

— Как это?

— Вот посмотри, — он находит кадр и показывает мне, — лужа, которая осталась после дождя, что ты видишь?

— Э-э-э, ничего. Просто грязь и лужу.

— Присмотрись, она отражает целый мир, — Егор увеличил изображение, показывая мне, что отражается в мутной воде, и там действительно был целый мир: голубое небо, зеленое дерево, дом с окнами, и в каждом своя жизнь, своя история.

— Все прекрасное рядом с нами, его нужно уметь увидеть. Если ты отправишься в путешествие, то можешь не найти там тех впечатлений, которые ищешь. Научись видеть восхитительное здесь и сейчас. Ты такая живая, у тебя получится.

Я собралась ответить, но… снова этот взгляд, в котором хочется утонуть.

— Очень… — начала я робко, — неловко получилось.

— Ты о чем?

— Я о том, что не сказала про жениха. Наверное, сразу стоило обозначить это.

— Стоило, — согласился Егор.

— Извини.

— Не за что извиняться. Забудь.

— Но…

— Давай договоримся, — сказал он тихо, — что не будем обманывать друг друга и утаивать что-либо. Согласись, лучше сразу горькая правда, чем сладкая ложь.

— Хорошо, — кивнула я.

— Тогда мир? — спросил он и протянул мне руку, сжатую в кулак.

— Мир, — я коснулась его кулака своим.

— Друзья?

— Угу, — ответила я, чувствуя, как лицо снова заливает краска смущения.

Мы некоторое время молчали, а потом я спохватилась.

— Егор?

— М-м-м?

— А ты можешь не шуметь по ночам?

— Мешает?

— Да, трудно сосредоточиться.

— И над чем же ты сосредотачиваешься по ночам, Мышка-малышка?

— Работаю, — я улыбнулась тому, что Егор снова вернулся к непринужденному стилю общения и ласковому прозвищу, которое мне дал.