Но так и должно быть.

О ребёнке должны заботиться ответственные взрослые, но никак не наоборот.

Громкий голос, – ледяной и командирский, – привлекает моё внимание.

Поднимаю взгляд.

У ресепшена, уперев одну руку в бок, стоит Ирина.

– Ещё один такой косяк, Насть, и вылетишь отсюда быстрей, чем пробка. Ты поняла меня? – Отчитывает она девушку за стойкой. – Вылетишь. Я лично этому посодействую и не посмотрю, что твой папа у нас руководит логистикой. Вечно покрывать твои ошибки он не сможет, а я уже устала выполнять работу, которую ты игнорируешь.

Настя кивает.

Её лицо, от которого отлила вся краска, цветом сейчас напоминает белое полотно.

Изящные тонкие пальцы конвульсивно сжимают папку, а пухлые губы подрагивают, будто она вот-вот расплачется.

В этом офисе все такие пираньи, да?

Смотрю на неё с нескрываемым сочувствием.

Бедняжка.

Однако как же хорошо, что я не на её месте. Если честно, Ирина вызывает во мне какой-то первобытный страх.

Ещё бы! Кажется, одним лишь взглядом она может испепелить целую толпу. Её можно использовать, как оружие массового поражения.

Опускаю голову, втягиваю шею в плечи и семеню к лифту, стараясь как можно быстрей пройти этот опасный участок.

– Варвара! Постойте-ка!

Останавливаюсь.

Нет, замираю, как олень в свете фар.

Прикрываю на миг глаза и медленно поворачиваюсь.

Ирина идёт ко мне. Её каблуки цокают, и каждый чёткий шаг отдаётся выстрелом мне в голову.

Мысленно прикидываю, каковы мои шансы раствориться в воздухе.

– Зачем вам была нужна встреча со Станиславом Сергеевичем? – Ирина останавливается в полуметре от меня.

Её глаза, сверкающие холодом, буквально впиваются мне между бровей.

От металлического голоса мурашки разбегаются по спине.

Сжимаю ручку автолюльки чуть сильнее.

– Это… Личное. И если позволите, личным оно и останется.

Ирина смотрит так, словно мой ответ только подтвердил её худшие догадки.

– Если планируете задержаться на этом месте, – говорит она с нажимом, выделяя каждое слово, – настоятельно рекомендую вам держать своё личное как можно дальше от работы.

Её взгляд на пару секунд задерживается на спящей Сонечке.

Губы чуть заметно вздрагивают, и мне даже кажется, что она вот-вот улыбнётся.

Но нет.

Ирина поднимает требовательный взгляд к моему лицу.

– Надеюсь, мы друг друга поняли. Я не люблю, когда кто-то создаёт проблемы Станиславу Сергеевичу. Потому что его проблемы – это мои проблемы. А всё, что доставляет мне дискомфорт, я устраняю.

Молча киваю, чувствуя себя школьницей, которую ругают за прогулы.

Резко развернувшись на каблуках, Ирина уходит.

Я стою ещё несколько секунд, не двигаясь, скованная непонятным ступором.

Делаю глубокий вдох и жму кнопку вызова лифта.

Спускаюсь вниз и с чувством невероятного облегчения покидаю этот заповедник, кишащий хищниками.

Морозный воздух бьёт в лицо, заполняет лёгкие, разгоняет туман в голове.

Иду к своей машине. Она очень выделяется здесь, на фоне наполированных до блеска спорткаров и элитных авто.

Пристёгиваю автолюльку ремнями на заднем сидении, проворачиваю ключ зажигания.

Моя жестяная банка грозно ревёт и стонет.

Пара мужчин в классических чёрных пальто оборачиваются на звук.

Ласточка выплёвывает в их недоумевающие лица вонючее облако выхлопных газов.

Сонька просыпается от шума. Морщится, куксится и кривит маленький ротик, готовясь заплакать.

– Ну-ну, только не это, – бормочу, шаря в сумке одной рукой в поисках бутылочки со смесью. – Вот, держи.

Соня довольно хватает бутылочку, причмокивает.

Выворачиваю с парковки, одним глазом наблюдая за Соней в зеркало заднего вида. Невольно улыбаюсь.