– Не-не. Точно обидел, – ответил главарь, ведя меня дальше с такой лёгкостью, как будто я вовсе не сопротивлялся. – Я своему другу верю, как себе. Обманул его родный и ограбил.

– Ограбил? – выдохнул я, пытаясь вывернуться из дружеского захвата главаря.

– Деньги и паспорт спёр, прикинь?!

И я прикинул. Главарь вёл меня к моргу, где оборзевший родный пару дней назад украл у одного хорошего человечка паспорт и вытащил деньги из кошелька. Кажется, я точно знал, о ком речь.

– Может, мне домой лучше? – попросился я, глядя на порог морга так, как будто это вход в преисподнюю. – Голову поправить, раны залечить.

После этих слов главарь остановился и всерьёз задумался.

– Я пойду, да? – спросил я снова и почувствовал, что главарь уже готов согласиться. Выскользнув из его объятий, я сделал шаг к выходу из переулка. – Ну, я тогда пошёл? Увидимся…

Дверь чёрного хода распахнулась, и на крыльцо вышел Никита.

– Чё шумите? – спросил он, закуривая. Затянулся и, ленно прикрыв один глаз, осмотрел нашу компанию. – О, и ты тут! – удивлённо добавил он, заметив среди бандитов меня. Уважительно кивнул главарю и похвалил: – Поймали уже? Молодцы!

– Кого? Поймали? – спросил главарь и, почуяв неладное, ухватил меня за шиворот, приподнял над землёй и встряхнул, чтобы я не трепыхался.

– Родного ж, – ответил Никита, хмыкнув. – Того, который меня обчистил. – И он обратился ко мне: – Деньги мои где?

– У него, – честно ответил я, указывая на главаря.

– Эй, ты чего?! – воскликнул тот.

– Ничего, – ответил я. – Я их вернуть хотел, а ты их у меня забрал. Все видели.

У главаря от моей «честности» челюсть отвисла, но сказать он ничего не успел.

– Ладно, – сказал Никита. Он ещё раз оглядел нас и пустой переулок, прежде чем выдать свой окончательный вердикт: – Кончайте его.

18. 18. "Дело"

– Кого?! – хором заорали мы с главарём.

– Базар кончайте, – уточнил Никита, махнул нам рукой, чтобы следовали за ним, и исчез в коридоре морга.

– Вперёд, – тихо буркнул главарь, толкая меня в сторону крыльца, и обратился к мужикам. – А вы тут ждите. Щас всё порешаем.

Кого именно эти бандюги порешат, я и так знал, оттого идти никуда не хотелось. Но пришлось. Преодолев длинный тёмный коридор, мы вошли в помещение морга. Тут всё осталось по-прежнему. Холодные полы, холодный свет, холодный, недружелюбный взгляд Никиты.

Он указал мне на стул, а сам достал и разложил по столу банки и бинты.

– Давай тебя осмотрим. Ты чё-то какой-то потрёпанный. – Он глянул на главаря. – Твои ребята постарались?

– Не. Мы так не работаем. Ты же знаешь, – отозвался тот. – Были б мои ребята, он бы тут не сидел, – с недобрым смешком добавил он, доставая из кармана сигареты.

– Тут курить нельзя, – сказал Никита.

– Так ты же куришь!

– У меня лёгкие, а от твоих тут потом неделю куревом так прёт, что у мертвецов глаза слезятся.

Главарь охнул, но сигареты убрал.

– Лёгкие тогда дай, – попросил он у Никиты.

Тот достал ему из кармана ещё одну самокрутку, поймал мой выразительный взгляд, достал ещё одну и протянул мне.

– Спасибо, – буркнул я, морщась от того, как защипало раны, когда Никита начал их промывать перекисью. Достал и протянул ему паспорт.

– Инфу добыл?

– Ну ты наглый, конечно, – заметил главарь.

– Второе счастье, – добавил Никита, но на вопрос всё же ответил: – А инфа такая: с сердцем твой батя поступил, от сердца и умер. Сердечный приступ у него. Реальный. Мне дежурный рассказал.

– А чё за батька? Чё с батькой? – заинтересовался нашим диалогом главарь.

– Мой батька, – ответил я. – Помер от сердечного приступа неделю назад.