– Захаров, значит, – задумчиво проговорил он. – Был такой, слышал о нем, но не застал. Меня назначили после того, как подполковник Кузьменко попал с ранением в госпиталь.

– Значит, вы не из местных? – Капитан качнул головой в сторону стоящих неподалеку бойцов. Они беседовали на воздухе.

– Нет. Меня направили из другой части. Да и эту роту, можно сказать, заново сформировали.

– Неужели фрицы всех положили? – поинтересовался старший лейтенант.

– Бóльшую часть. Чуть в окружение всех не взяли, еле выбились. Хорошо, подмога успела прийти, отогнали фашиста. А их там было солидно. Сам не видел, но бойцы, которые уцелели, как один мне все рассказали.

Дмитрий нахмурился.

– Что же, они, получается, неожиданно напали?

– В том-то и дело. – Командир закурил. – То ли заслали разведку к нам в тыл, то ли выдал кто-то. Но ударили знатно.

– Понятно, – сказал капитан. – А кто-то сейчас в роте есть из «старичков»? Ну, из старого состава?

– Старший сержант Никитин, с сорок второго здесь воюет. Сержант Ахметов. Он как раз за несколько дней до того случая к нам прибыл с новобранцами. Потом сержант Малинин. Еще младший сержант Литяк, связистка. Еще…

– Думаю, хватит, – перебил собеседника Юркин. – Нам очень надо с ними поговорить.

– Как скажете, – кивнул командир, хотя это было явно ему не по душе.

– Да вы не волнуйтесь, – сказал Михаил. – Нас интересуют не они, а Захаров.

– Да я понял. Идемте.

Офицеры решили разделиться. Капитан взял на себя Никитина и Малинина, а его подопечный – новобранца и связистку. Беседы тоже вели порознь.

Старший сержант Никитин смотрел на Дмитрия спокойно. Он был ровесником капитана, но внешне был полной противоположностью – высокий, привлекательный, уверенный в себе. Про таких говорят, что они пользуются успехом у женщин. Узнав, что контрразведчика интересует его бывший сослуживец, Никитин покачал головой.

– Что вы можете о нем сказать? – спросил Юркин.

– Смотря что вам нужно, – ответил старший сержант. – Что он собой представляет или вас интересует его биография?

– И то и другое.

– Биографию его я особо не знаю, потому что Паша сам о себе почти ничего не рассказывал. Так, если где случайно словечком обмолвится.

– Скрывал? – оживился капитан.

– Не знаю. Возможно. Говорил, что его призвали из Ростова, но я полагаю, что родом он не оттуда.

– И почему вы так решили?

– У ростовчан очень характерный говор. Моя сестра вышла замуж за человека из тех мест. И у него особый говор. А Паша так не говорит.

«Вот и еще один это подметил, – подумал Дмитрий. – Почему же Захаров скрывал, что он из Астрахани? Возможно, скрывал что-то из своего прошлого».

– А еще что знаете? – продолжал допытываться Юркин.

– Вроде бы он работал на заводе.

– А семья, родители?

Никитин потер подбородок.

– Вроде бы Паша был женат.

– Вроде или был?

– Не знаю, – развел руками старший сержант. – Но ни я, ни другие ребята, мы не видели, чтобы он писал кому-то письма. И чтобы получал их. Мы-то пишем. Даже у кого ни родных, ни жен, те пишут друзьям. Или девушкам, которые письма на фронт присылают. А Паша… нет, не припомню.

– И что же, у него никто не спрашивал, почему он никому не пишет или почему не пишут ему?

– Почему же, спрашивали, конечно. Паша тогда ответил, мол, он-то пишет, но очень редко. А про жену он сам как-то сказал. Но, как я понял, жена – бывшая. У нас девочки-связистки поинтересовались, а Паша отшутился, мол, дело прошлое, и на другое разговор перевел. Я поэтому и подумал…

– А что скажете о нем как о человеке?

Старший сержант помолчал.

– Сложно сказать, – выдал наконец он.