Все еще держу ее за руку, Дилайла качает головой.

— Зачем? — в голосе горечь. — Зачем тебе это? Ты нашел свою мать, она приняла тебя как родного. Она здесь не последний человек, у тебя будут комфорт, деньги и власть, зачем тебе мы?

Значит, такого Ди обо мне мнения? Прекрасно.

— Мне кажется, мы уже выяснили, что я и так из богатой семьи, — напоминаю сквозь зубы.

— Она тоже твоя семья.

— Моя семья на Лондоре.

В ее глазах мелькает непонимание. Еще бы, Дилайла любила свою мать, но сейчас не время и не место объяснять, что, несмотря на то что Изабелла Вальдос произвела меня на свет, я не считаю ее своей матерью. Моя единственная мать ждет меня дома и наверняка сейчас не находит себе места из-за моего побега.

— Ди, поверь мне. — Крепче сжимаю ее потихоньку начинающие согреваться пальцы. — Я сделаю все, чтобы вас отсюда вытащить. Но если мы будем подозревать друг друга и бежать в разные стороны, ничего не выйдет. Поговори с остальными. Навряд ли я скоро сумею снова сюда выбраться. Когда Изабелла узнает, что я здесь был, она будет в бешенстве и точно никуда не выпустит в ближайшее время.

Девушка молчит. Опускает взгляд на наши переплетенные пальцы.

— Ди, для меня очень важно, чтобы ты мне сейчас поверила. Ты важна.

Не буду кидаться словами «люблю-не люблю», но то, что я чувствую, просто держа ее за руку, для меня на самом деле важнее и более волнительно, чем внезапно найденная мать, плен, наркоторговцы и все остальное.

— У тебя будут проблемы из-за того, что ты пришел сюда?

Киваю.

— Подозреваю, что да.

— Хорошо, — обещает, — я поговорю с папой и с Томасом, они сильнее других уверены, что ты специально заманил нас сюда.

— Спасибо, — благодарю искренне, а она мягко высвобождает руку, снова старается на меня не смотреть. — Ах, да, — вспоминаю, — я же тебе кое-что принес. — Тянусь к «молнии», расстегиваю куртку. Дилайла хмурится, но ждет, молча следит за моими действиями. — Вот, держи. — Достаю и протягиваю ей рамку с фото.

— О, — удивленно срывается с ее губ. Смотрит вопросительно.

— Изабелла позволила мне забрать свои вещи со «Старой ласточки», — поясняю, пока Ди не успела придумать какую-нибудь нелицеприятную историю о том, где, как и зачем я добыл фотографию ее семьи. — Случайно наткнулся. Забрал, чтобы не выбросили. Мне показалось, для тебя это важно.

Девушка с каким-то отрешенным видом проводит кончиком пальца по запечатленному на снимке лицу свой матери, затем спохватывается, что я все еще на нее смотрю, прижимает рамку к груди.

— Важно, — подтверждает. — Спасибо тебе.

Дергаю плечом.

— Не за что.

— А теперь иди. Если у тебя будут проблемы, незачем рисковать и задерживаться здесь.

Изабелла спустит с меня шкуру и за одну минуту пребывания там, где она появляться запретила. Так что не думаю, что спешка уже сыграет роль.

— Ты сама как? — спрашиваю.

— Нормально, — отвечает слишком быстро для правды. — Все хорошо. Учусь готовить. Продуктов мало, но нам не привыкать.

— А люди здесь?

Пожимает плечами.

— Люди как люди. Есть милые, есть неприятные, — усмехается. — Вот вчера одна рыжая обещала оставить меня лысой, если я хоть раз взгляну в сторону ее парня. А я даже не знаю, кто ее парень.

Мне не очень смешно оттого, что кто-то ей угрожает.

— Я что-нибудь придумаю, — обещаю.

В этот момент дверь с грохотом распахивается, и в комнату вбегает Гай.

— Быстро! — Хватает меня за рукав и тянет за собой. — Там мама! Я в окно видел!

— Какого… — вырывается у меня.

— Бежим к ней, — торопит мальчишка, знающий свою мать куда лучше меня. — Скорее, пока она не перевернула тут все вверх дном.