– Ссоритесь уже по-семейному, – смеётся и уезжает.

Я открываю пассажирскую дверь и кивком показываю Соне сесть. На удивление, она не спорит. Запрыгивает и демонстративно отворачивается.

14. Глава 12

Моя птичка всегда со мной.

Никита

Мы медленно едем вдоль моря по нескончаемой набережной и молчим. Тишина неприятная. Вечерок не задался. Впрочем, как и вчерашний. Но исправить ситуацию еще не поздно.

– Ладно, Сонь. Мой косяк, признаю, – приглушено выдыхаю. – Только понять не могу, из-за чего ты так расстроилась? Ну штраф и штраф. Ерунда ведь! Все живы-здоровы, машина целая…

Ноль реакции. Уткнулась в боковое окно, руки сцеплены в замке, колени сжаты и напряжены.

Сворачиваю в ближайший карман и торможу. Поворачиваюсь, кладу ладонь поверх ее, слегка поглаживаю. Кожа тонкая, прохладная и такая нежная. Только насладиться её не успеваю – София выдергивает руку и прижимает к обе груди. Пытаюсь заглянуть в глаза – отворачивается.

– Хватит уже дуться. Сказал же – оплачу! И моральный ущерб тебе возмещу. Что хочешь? Любой каприз! – заигрываю – надо же как-то топить этот лёд между нами.

Сопит и не отвечает.

В этом ее как бы автомобиле размером со стиральную машину катастрофически мало места. Мне, конечно, в кайф быть к ней поближе, но долго я так не выдержу. Все, что ниже пояса, замлело и скоро, кажется, начнет отмирать. Ноги под рулем как в капкане, а восставшему между ног не хватает места в джинсах. Одно невинное прикосновение – и у меня встает. Хочу ее как одержимый, а она даже разговаривать со мной не желает.

– Со-о-онь, ­– мягко растягиваю ее имя и руку на колено кладу. – Хватит хохлиться, Птенчик! Ты ещё заплачь из-за этой фигни.

– Зачем? – поворачивает голову, смотрит с укором и руку мою пытается сбросить. Вопросительно вскидываю брови. – В который раз спрашиваю тебя: зачем ты это делаешь? Что это там было, в ресторане? Тебе скучно? Решил позабавиться и разрушить мою жизнь? Или мстишь за что-то? Ведешь себя так, словно я тебе что-то должна! Чего добиваешься?

Сыплет вопросами, и в голосе ярость. Но что хуже – в глазах презрение.

Убираю руку, выкручиваю руль и жму на педаль газа.

– Поехали! Расскажу, чего добиваюсь. Если так интересно.

– С интересом послушаю! – звучит как вызов.

– И покажу тоже, – бубню под нос, но так, чтобы не услышала.

Главное, чтобы не заистерила по дороге. Довезу до дома, а там разберемся. Уговорю выпить вина и спокойно поговорить. Она останется – у нее нет вариантов. Уже сдалась.

На трассу выезжаем в той же гнетущей тишине. Терпеть ее невыносимо.

– Музыка у твоего итальяшки есть?

Без слов нажимает на светящуюся панель аудиосистемы, и из динамиков доносится «Аморе, аморе, аморе, аморе но…»

– Серьезно? Ты слушаешь старика Челентано?

Снова что-то нажимает – теперь играет старый французский шансон.

– Странные музыкальные предпочтения у тебя, однако. В винах лучше разбираешься, – замечаю не без иронии.

– За рулем я слушаю старые песни, чтобы совершенствовать языки. В них много слов и они понятные. Нравится мне совсем другая музыка.

Наконец-то заговорила! Цепляюсь за тему.

– Джастин Бибер? Гарри Стайлс?

– Нет, рок больше нравится. Хотя Гарри очарователен.

– Ну конечно! Какой девушке не нравится душка Гарри! – не упускаю возможности съязвить.

– Той, которой нравится красавчик Шон, – смеется Соня. – Ты, кстати, на него похож!

– На Стайлса?

– На Шона Мендеса, – хохочет.

Обожаю ее смех! Когда она смеется, у меня на душе светлеет. Счастье по телу растекается, как теплый малиновый кисель. И кажется, что все и всегда будет хорошо.