Перерыв пару десятков сайтов и почитав парочку учебников, я с ужасом поняла, что заснуть мне сегодня не удастся – слишком нервным выдался денёк. Но вместо того, чтобы успокоиться и попытаться расслабиться, я зачем-то начала вспоминать свою сегодняшнюю стычку с этим неотёсанным грубияном Грачёвым. За что только девушки на него вешаются? Он ведь невообразимый хам, невоспитанный задира и редкостный самовлюблённый павлин – в общем, собрал целый набор антикачеств, которые меня всегда в людях отталкивали. По идее, они должны были отталкивать каждую девушку, но вот та, в коротком свитере и обтягивающих джинсах, что позволила ему себя обнять, была явно другого мнения.

В голове тут же всплыли строчки из стихотворения:

«Всегда и во все времена,

Хорошие, добрые девочки от хулиганов сходили с ума...»

Не знаю, как насчёт хороших, но неадекватные точно сходят.

И всё же было что-то в нём такое, что позволяло ему застрять в памяти; это точно не высокомерие и вздорный характер – наверно, дело в его, хм... какой-то твёрдой мужественности, что ли, которой сейчас очень не хватает в парнях. Мой последний бойфренд больше напоминал ванильный зефир – такой мягкий, добрый, интеллигентный, обходительный... Вроде со стороны всё выглядит хорошо, но Боже – как же надоели эти постоянные вопросы перед тем, как что-то сделать! Всегда спрашивал, можно ли взять меня за руку, можно ли проводить домой, можно ли звонить мне перед сном... Мне не хватало мужской настойчивости и действий – когда тебя просто берут за руку и провожают, хотя самому ещё добираться до дома в противоположный конец города; когда ты говоришь, что болеешь, и тебе привозят лекарства и фрукты, хотя ты ничего не просила; когда по выражению лица понимают, что тебе нужна помощь, и просто разруливают твои проблемы...

Хотелось видеть поступки... хотя парни вроде Грачёва, скорее всего, просто обычные п..., то есть, балаболы.

Против воли снова вспоминаю холодную сталь, и вдоль позвоночника пробегает мороз. Вот уж с кем не стоит пересекаться – эти глаза не сулят тебе ничего хорошего. Надо будет завтра узнать у кого-то из своих, кто он такой, и обходить его десятой дорогой... Конечно, нас ничто не связывает и никогда не будет, но даже в одном помещении с ним мне становилось не по себе – а ведь он даже толком на меня не посмотрел.

Заснуть мне за ночь так и не удалось.

Проворочавшись в кровати до шести утра, я встала разбитая, как скрипучая телега, и отправилась на кухню накачивать себя кофеином. Папа уже был здесь – потягивал крепкий чай и что-то набирал на своём лэптопе; пока я заваривала себе кофе и на скорую руку сооружала бутерброд, родитель закончил дела и прожёг меня пристальным взглядом.

– Моя машина сломалась, так что сегодня в университет едем вместе, – огорошивает меня.

– Признайся – ты специально это подстроил, да? – устало ворчу.

– Мне, в отличие от тебя, некогда играть в такие игры, – отметает мои подозрения. – Допивай и собирайся: если ты опоздаешь – это ничего, а вот для ректора такое непростительно.

– Это ведь твой университет, неужели ты не можешь прийти попозже?

– Дело не в возможностях, а в ответственности, Аня. Своим поведением мы подаём пример другим, и если мы будем делать, что вздумается – чего ждать от подчинённых?

Резонно.

Пока папа натягивает пиджак, я допиваю кофе, обжигая язык, и доедаю бутерброд уже на ходу; мой рюкзак летит на переднее сиденье, потому что родитель садится рядом со мной сзади, а я пытаюсь заплести волосы, пока машину подбрасывает на редких кочках. Немного нервничаю, когда мы подъезжаем к зданию университета, и неуверенно всматриваюсь в проходящие мимо фигуры, закутанные в пальто и куртки, с зонтиками над головами. Кажется, им не было никакого дела до стоящего обочине внедорожника – все торопились поскорее спрятаться от дождя.