Девушка перевела взгляд на разъяренную Софи и промокнула мокрые глаза.

- Простите, - выдохнула она еле слышно. - Я не знала… я не думала, что так получится…

В ее образе, в ее словах и в голосе не было слышно никакой злобы и агрессии, никакой силы - только трогательная, даже какая-то больная беззащитность. Казалось, если ее ударить, она всего лишь отшатнется и замрет, рыдая, не понимая, за что с ней так жестоки.

- Я понимаю ваши чувства, - прошептала она, переводя взгляд прекрасных глаз на Софи, - наверное, больно узнать в такой момент, но… я могу взять на себя все расходы, связанные с похоронами… Ричард мне был очень дорог, и я хотела бы что-то сделать для него… напоследок.

- Да что вы?! - язвительно выкрикнула Софи.  - Ричард так много наворовал у меня и перетащил к вам, что хватит на его похороны и на вашу безбедную жизнь?! Это так великодушно с вашей стороны!

- О… простите, - снова беспомощно прошелестела девушка, опустив глаза. - Я не подумала, правда… но мое предложение в силе. Зачем вам тратиться… извините…

Она отступила назад, видимо, собираясь покинуть место, где ей не рады, но оступилась. Каблучок ее  нарядной маленькой туфельки поскользнулся на соломе, нога подвернулась, и девушка - нет, не вскрикнула, на это у нее было слишком мало сил,  - болезненно охнула, согнувшись и припав на больную ногу.

- Вы поранились?

- Нога, - беспомощно прошелестела девушка. - Кажется, я подвернула ногу, господин инквизитор… извините…

Тристан тотчас же оказался рядом с нею, поддерживая под локоть, и Софи ощутила вдруг чудовищнейшее чувство в своей жизни - ревность. Ревность к тому, на кого она не имела прав, но уже подспудно считала своим. К тому, кто с таким пылом целовал ее ночью и брал с такой страстью, что одно воспоминание об этом грело сердце.

Инквизитор, строгий, отстраненный и молчаливый, упрятанный в черное строгое пальто, принадлежал ей! Только ей! Он ото всех скрывал свое нежное сердце, и свое страстное тело под одеждой, но она-то, Софи, видела, знала, каков он на самом деле! И она очень не хотела бы, чтоб этот нежный, слабенький шелковый цветочек с заплаканными глазками ухватил Тристана и вытряхнул его из одежды с тем, чтобы выпить его страсти и исцеловать его белоснежную кожу, разгладить его грудь и исцарапать спину!

Ревность терзала ее и кусала ее сердце так больно, что слезы сами собой покатились по щекам Софи, когда она увидела, как Тристан легко, даже не раздумывая, подхватывает разряженную в пух и прах девицу на руки - о господи, какой же он, оказывается, крепкий и сильный при своей кажущейся хрупкости! - и как она доверчиво обвивает его шею руками.

Его точеный, четкий белый профиль в сравнении с яркой, будто разукрашенной девицей, казался вырезанным из кости, отлитым из серебра. Его белоснежные ладони, придерживающие девушку под колени и под спину, казались расслабленными и изящными, словно выписанными старинными художниками на полотне.

Он был красив породистой, странной, пугающей красотой, завораживающей, приковывающей взгляд. Даже Ричард при всем его сочном, ярком великолепии мерк в сравнении с бледным, но таким чарующим инквизитором.

И этого самого инквизитора эта ушлая слезливая девица уводила у Софи из-под носа тоже! Вслед за Ричардом!  Очарованная его необычностью с первого взгляда, она тотчас включила все свое трогательное обаянием, и строила глазки, глядя на Тристана восхищенно и доверчиво, доверяя всю себя его рукам.

«Тот сломался - подавайте нового! - яростно думала Софи, глядя, как девушка смотрит