А еще, глядя на мертвого, неподвижного Ричарда, Софи вдруг с удивлением отметила, что он был красивый.  Высокий и хорошо сложенный, красиво причесанный. С удивительно гармоничным лицом. И руки у него были красивые. Не за это ли она в него влюбилась, увлеклась им настолько, что согласилась на этот странный брак?

- Как странно, - произнесла она, отнимая свои пальцы от его холодной руки. - За его дурным характером я этого не замечала… И его красоту никто не оценил и не полюбил.

- Я полюбила, - раздался дрожащий, тихий голосок от самых дверей.

Все - Софи, Густав и Тристан, - обернулись на этот  тревожный звук, и у дверей сарая, они увидали молоденькую даму, неловко топчущую солому нарядными крохотными туфельками.

- Простите, - прошептала она, смахивая слезы с кукольно-белых, нарумяненных на скулах щечек. - Но я не могла не прийти. Я и Ричард - мы любили друг друга. Ах, теперь это все равно! И не смотрите на не меня так.  Нет, мне не стыдно. Мне невыносимо горько и больно. Я теряла любимого человека. Перед этим горем все меркнет. Все неважно.

- Я тоже! - выпалила вдруг Софи, и глянула на Тристана так яростно и так пылко, что он не смог сдержать выражения живейшего удивления и приподнял брови - вот как? Вот как?..

«Я тоже! - повторила яростно про себя Софи, очень надеясь, что сейчас Тристан читает ее мысли, прямые и честные в момент внезапного откровения.  - Я тоже! И говорю я сейчас не о Ричарде, черви его сожри! Я думала, мы поняли друг друга ночью! Думала, что потянулись друг к другу отогреться, подарить нежность, по которой тосковали оба! Думала, произошло то, что вы отрицали с первого момента нашего знакомства… Но для вас, видимо, это был всего лишь секс, всего лишь удовольствие плоти, развлечение от скуки? Чем-то же надо себя занять, коротая ночь!»

Тристан глянул на нее еще более удивленно, но смолчал. Софи только заметила, как дрогнули грозно его ноздри, да сжались в узкую полоску его обычно чувственные, мягкие губы. Но и только.

Пришедшая дама не была красавицей, но глядя в ее хорошенькое яркое личико, дух захватывало. Про таких говорят - с изюминкой. Так вот эта сдобная булочка была напичкана изюмом чрезвычайно щедро.

Она была вся яркая, блестящая, словно сладкая душистая  карамелька в пестром фантике.

Ладненькая фигурка, будто вылитая из фарфора. Маленькие ручки с розовыми ноготками. Нарядное, модное, с большим вкусом пошитое платье из розовых, светло-сиреневых и сероватых шелков.  Вся в кружевах  и ленточках нежных цветов. На смоляных, уложенных крупными блестящими волнами волосах  - крохотная прелестная шляпка с цветами и перьями. На гладком выпуклом лбу сетчатая вуаль кремового цвета.

И личико, хорошенькое личико, беззащитное и трогательное, как у олененка.

Маленькие яркие губки, огромные бархатно-карие глаза, черные брови…

- Великолепное платье, мадам! - похвалил галантный Тристан, и у дамочки слезы брызнули градом.

- Это подарок Ричарда. Ричард, - произнесла она дрожащим, тонким, беззащитным голосом, - был очень щедрым и внимательным… Он не отказывал мне ни в чем. Не хотел, чтобы я нуждалась…

Софи же от этих слов вспыхнула от ярости. Оглядев себя, свою простую юбку, невзрачную блузу, свой корсет, она вдруг поняла, что на фоне изящной, утонченной  любовницы Ричарда выглядит как грубая крестьянка. Софи  давненько не покупала себе новых платьев, а все деньги, что приносила ее гостиница, «щедрый Ричард» отдавал этой фифе! Покупал ей шелковые чулки и духи, которыми уже весь сарай пропах!

- Ваш щедрый Ричард, - выкрикнула она гневно, - ни дня не работал, а жил на то, что я ему даю! И если вы кого-то хотите поблагодарить за красивую шляпку, то мне скажите спасибо!