Ожерелья выглядели так роскошно, что их страшно было брать в руки. Каждое следовало положить в отдельный футляр, но Клара не зря упомянула, что это «малый» ларец. Это значило, что в доме или в банковском хранилище заперто ещё немало украшений, и уж они-то хранятся как положено.

Ну и, должно быть, леди Таннис не очень-то любила возиться с множеством коробок. Я улыбнулась. Признаться, мне это тоже было по нутру.

Но, пожалуй, тиары и ожерелья я отложу до другого раза.

Я ещё раз обвела взглядом содержимое ларца и встала, переступив через бортик ванны в одном браслете. Отражение в зеркале потянулось за полотенцем, металл приятно холодил запястье…

И тут открылась дверь.

Я взвизгнула и тут же, в мгновение ока, схватила полотенце, обмотав его вокруг груди и бёдер.

— Ну же, леди Таннис, — раздался спокойный иронический голос из темноты спальни. — Это всего лишь ваш муж.

Шторы в спальне были задёрнуты. Темнота — хоть глаз выколи.

— Надеюсь, на вас хотя бы есть штаны, — дрогнувшим голосом произнесла я. — Ну, или шляпа на стратегическом месте.

Смешок в темноте.

— Где же невинная выпускница «Сада сестёр» научилась так свободно выражаться?

— Да там и научилась, — вздохнула я. — Девчонок же готовили не только гарцевать на лошадях и переводить древние трактаты. Вы знаете, что такое танец на коленях с раздеванием?

Темнота замерла в молчании. Очень так даже предвкушающе замерла, я бы сказала.

— Интересные у вас были уроки, — наконец произнёс голос. — И как же обстоит дело с оценками по такой замечательной дисциплине?

— А я не пошла, — мстительно сказала я. — Вот ещё!

Отец не стал оплачивать мне дополнительные занятия, поэтому меня отправили в библиотеку переводить те самые дурацкие трактаты. Зимой, когда в библиотеке почти не топили, я два раза подхватила простуду.

— Прилежанием, я вижу, вы тоже не страдаете.

— Это предпочтительнее танцев полуголой у кого-то на бёдрах, — парировала я. — Тем более у вас. Страшно представить, какие у вас бёдра, раз вы до сих пор прячете их от мира.

Что-то чиркнуло в темноте. Я замерла, глядя на внезапно возникший огонёк.

Сначала я увидела руку, держащую стальную зажигалку. Потом — застёгнутый воротничок рубашки и лацкан строгого пиджака. А потом — тёмную щетину на подбородке. И нижние части скул, совершенно не тронутые шрамами.

— Будем считать, что штаны на вас есть, — еле выговорила я.

— Безусловно.

Я не отрывала взгляда от огонька. Крупный чёрный камень в перстне. Я уже видела его в нашу первую встречу. Мне это не показалось.

Тогда лорд просил меня распустить волосы. Снять ленту.

А сейчас я стояла перед ним в одном полотенце в полумраке ванной, в мерцании свечей. И это было не очень-то уютно. Потому что невидимый взгляд над огоньком был устремлён прямо на меня.

Я кашлянула.

— Если вы отвернётесь, я смогу одеться.

— Вот именно.

Я со стоном вздохнула, глядя на неподвижный подбородок над огоньком:

— И именно поэтому вы не отворачиваетесь, да?

— Совершенно верно.

Ладно. В эту игру могут играть двое. Я решительно шагнула назад, чтобы обогнуть ванну и подобраться к стойке, где аккуратно висели ещё четыре полотенца. Не оденусь, так хоть прикроюсь.

— Стойте, — прозвучал негромкий приказ.

Я невольно застыла, прикидывая, опустить полотенце или поднять. Оно еле прикрывало грудь, а ноги были голыми аж до самого верха. От стыда спасало лишь бешено колотящееся сердце. Шок это был или любопытство, я не знала и сама.

Огонёк щёлкнул, опускаясь ниже. Теперь я видела лишь руку на подлокотнике кресла и очертания угла кровати.