Я вздохнула и оправила подол платья. Пора было спускаться.

Завтрак в столовой уже был накрыт, но лишь для одной меня. Я разочарованно оглядела небольшой овальный стол и вдруг заметила, что второго стула не было. Только тот, на котором сидела я.

— Доброе утро, миледи. — Росситер появился из ниоткуда. — Позвольте предложить вам завтрак?

Я улыбнулась ему:

— Вы и сегодня прислуживаете мне за столом? Мне очень приятно, но ведь у вас наверняка есть и куда более важные дела. Я вполне справлюсь сама.

— Не в ваше первое утро в новом доме, миледи.

Завтрак оказался великолепен: яйца всмятку, каша с кусочками клубники и поджаренные хлебцы с маслом. Как и за ужином, я уплетала еду за обе щеки, но отсутствие супруга щекотало нервы. Нет, конечно, он вряд ли внезапно появится сзади, набросит мне на глаза повязку, разорвёт платье и повалит прямо на этот стол, но…

Уже допивая вторую чашку чая, я кашлянула:

— Росситер, я должна отправиться по магазинам сегодня. Моя компаньонка меня уже ждёт?

— Милорд распорядился, чтобы вы… — начал Росситер, и тут я услышала знакомый женский голос.

— Лиза! Лиззи, милая моя! Где моя племянница, я хочу немедленно её обнять!

Тётя Фрина. Проклятье, чем я это заслужила?

— Росситер, спрячьте меня! — прошептала я. — Немедленно!

Дворецкий развёл руками:

— Увы, миледи. Ваша родственница очень настаивала на встрече, и милорд изъявил желание, чтобы вы повидались с ней после долгой разлуки. Насколько я помню, он весьма философски заметил, что этой встречи всё равно не избежать.

— Лиза! — раздался голос тёти из соседнего зала.

Я мысленно простонала.

Кажется, я позавтракала как раз вовремя.

***

Когда мы залезли в экипаж и тот тронулся, тётя Фрина немедленно перестала мило улыбаться. Вместо этого её лицо вспыхнуло тревогой.

— Моя дорогая, — дрогнувшим голосом произнесла она, вложив свои руки в мои. — Тебе, должно быть, досталось в брачную ночь?

«Нет, я вполне неплохо выспалась», — хотела было ехидно сказать я и тут же закрыла рот. Ну уж нет, дорогая тётя. Даже не надейся вынюхать что-то в моей спальне.

— А ты так и не вышла замуж, тётя Фрина? — хлопнув ресницами, спросила я.

Выражение лица тёти было неподражаемым. Тем временем я осторожно высвободила свои руки.

— Мы говорим о тебе, милая, — с нажимом произнесла она.

— Тогда почему ты бросила меня в пансионе и не отвечала на мои письма?

— Потому что тебе пора было понять, что твоего отца больше нет, и обрести самостоятельность! — не без раздражения бросила тётя. — Пока ты жила в пансионе на всём готовом, я оказалась почти в нищете. Ты знаешь, каково это — умасливать кредиторов, чтобы тебе не прекратили продавать самое необходимое? Как это трудно для одинокой женщины — продать поместье и не остаться без денег? У меня не было средств, чтобы поехать к тебе, а писем я получать не могла: наш особняк купили аккарцы.

Аккарцы. Наши не самые мирные и не самые приятные соседи. Впрочем, какие-никакие дипломатические отношения у нас были, да и как их могло не быть, когда мы покупали у них столько масла каждый год?

— И ты сразу продала наш дом аккарцам? — не без горечи спросила я. — Наше семейное гнездо?

— А ты думаешь, я могла его содержать?

Я закусила губу. Да, тут тётя была права. Проклятье, меня не должно это трогать! Особняк отца давно перестал быть моим домом. Но сердце заныло всё равно.

— Нет. Конечно, нет. Прости.

Тётя вздохнула:

— У меня неплохая квартирка в городе. Но довольно обо мне. — Её взгляд сделался пронзительным. — Как обращается с тобой твой супруг?

Я повернула голову. За окнами экипажа проплывали очаровательные улицы, цветные фасады и черепичные крыши домов, миниатюрные сады на балконах, дикая роза и плющ, бегущие вниз с верхних этажей… а у меня даже не было возможности всё это рассмотреть, проклятье! Вместо этого я должна сдерживать хищный напор тёти и пытаться что-то выведать сама.