— Ты только заверни к Марь Иванне, — попросил я Марата, выставляя на кондиционере минимальную температуру и надвигая кепку на глаза. Ощущал себя вампиром, хотелось найти прохладный темный склеп и остаться в нем навсегда. Спасибо, не мутило.

Когда автомобиль остановился у одноэтажного домика, я забыл, зачем приехал.

— Ты видишь то же, что и я? — спросил, сдвигая кепку на затылок и растирая лицо.

— Не знаю, — ответил Марат, ложась на руль и, я надеюсь, пытаясь рассмотреть за капотом зефирно-розовую овцу.

Я нервно рассмеялся.

— Ты меня пугаешь, — признался честно.

— Бэ-э-э, — выдала овца, обойдя автомобиль и заглядывая в мою приоткрытую дверь.

Если это не знак полностью отказаться от алкоголя, то тогда я не знаю что.

— А вы что видите? — спросил Марат, отправляя меня в молчаливый нокаут.

Надеюсь, то же, что и ты… иначе у меня плохие новости… для себя. Кабздец какие плохие. Кто-то допивается до белочки, а я до розовой овцы. Ядовито-розовой. С выбритой шеей, в розовом топе из собственной шерсти, розовых чулочках и с пышной укладкой на вытянутой морде. Тоже, к слову, розовой.

— Овцу, — выдал я сиплым голосом. — Розовую, — добавил, смещаясь вглубь салона.

— И я, — сказал Марат.

Да ты ж мой хороший! Это не “белочка”! Коллективных “белочек” не бывает, у каждого своя — личная.

— О, а вон еще одна, — парень ткнул пальцем мне за спину.

— Хых, — вырвалось у меня из груди. Я даже как-то забыл о головной боли и охоте умереть где-то под кустом, желательно в тени.

— Это же этот… — Марат щелкал пальцами, силясь вспомнить.

— Артемон… ага, — подсказал я, наблюдая за бараном. Черным и подстриженным под пуделя.

Он мирно ходил у дома, пощипывая траву и ни на что не обращая внимания. Ну после того, что с ним сделала блондинистая, он явно выработал иммунитет к неожиданным поворотам судьбы. А то, что это дело рук Алисы, у меня и сомнений не было.

— Х-х-ху… мер, — хмыкнул я.

Я чуть шире приоткрыл дверь, осмотрелся, щуря глаза на солнце. Больше ничего примечательного не отметил. Все как и вчера. Кроме вот этих двух овец.

— Доброе утро, — звонкий женский голосок, раздавшийся со спины, оглушил меня.

— Доброе, — ответил я, проглатывая ругательства и медленно поворачивая голову на источник радостного возгласа.

— Ну как? — с восторженным придыханием поинтересовалась Алиса, одной рукой поправляя лямку джинсового комбинезона, вымазанного розовой краской, а второй — придерживая очередную жертву грумера на привязи. — Тебе понравилась моя работа?

— Да я… в восторге. Не описать просто в каком.

— Правда?! — улыбка Алисы засияла еще ярче. — А я так волновалась, что не получилось. Это мой первый опыт с бекалками.

— С кем? — уточнил я, наконец покидая салон авто и отмахиваясь от вопроса Марата: “А кто это?”

— С овечками, — пояснила блондинистая. — Бабуля их так называет. Бекалки.

— М-м-м.

— Я теперь им и имена дала. Каждой под свой темперамент. Вот это Мэрилин. Розовая. Она такая жеманная и женственная.

— Действительно…

— Это Артемон. Он не делает ничего собачьего. Просто черный, — рассказывала дочь Пупкова. Нормальная девочка, которая по словам отца не должна была принести мне проблем. Ага…

— А эта? — спросил я, опустив взгляд на третью.

— А эта Элвис. Ну, Элвис Пресли, — добавила девчонка, когда я силился понять, что общего между легендой рок-н-ролла и овцой. — Не смотри, что она девочка. Она так блеет смешно, очень похоже на бэ-э-эйбе. Камон бейбе, айм тайд оф токинг, — пропела девчонка. — Ту туду ду ту ту, — закрутила симпатичной задницей.