– Дело за малым, сосунки, – улыбнулся Хати.

– Дело за малым, парни, – самодовольно объявил Нюгор.

Он повернулся к Спагетти Элиасу и рванул подол его рубахи. Рубашка была старой, стиранной-перестиранной, с тошнотворным узором, как на обоях дома с привидениями. Ее клок остался у Нюгора в руке. Спагетти Элиас скинул джинсовку, а потом снял рубашку. Нюгор и Хокон разорвали ее на части. Пока они обматывали осколки зеркала добытыми лоскутами, Спагетти Элиас влез в джинсовку и застегнулся на все пуговицы.

На раковины легли первые зеркальные кинжалы.

– Растолкуйте-ка тройняшкам, что это не по-пацански: драться трое на трое. – Хати зашелся в рычащем, подвывающем смехе.

– Трое на трое? Да они совсем сдурели? – Нюгор поморщился. – Нормальные пацаны и телки так не дерутся.

Он начал рассовывать осколки по внутренним карманам. Потом заправил свитер и принялся забрасывать осколки себе за пазуху. Хокон и Спагетти Элиас последовали его примеру.

Но это было уже не так интересно, и Хати покинул туалет.

8.

– Ура, мочилово!

Крик прилетел от зевак. Слухи по школе распространяются быстро, а слухи о драке – так вообще со скоростью пожара. Кто-то притащил мячик и теперь пинал его у ворот, рассудив, что с девочками драться никто не будет.

Все собрались у школьного стадиона, за которым сразу начинался лес. Ветер гнал оттуда сухую листву и ерошил всем волосы. Небо на востоке собирало черные тучи.

Алва в беспокойстве оглядывалась, моля, чтобы ее экстрасенсорные способности заработали на полную. Ситуация тревожила ее. В груди словно раскрывал лепестки холодный цветок. А еще она не могла отделаться от мысли, что из леса за ними кто-то следит. Как будто нечто желало узнать, чего они, тройняшки, стоят.

Нюгор и его дружки тоже заявились. Выглядели они так, будто их донимало синхронное несварение.

– Только не обосритесь, – бросил Йели.

– Обосрался твой дед – и ты с трех лет, – огрызнулся Нюгор. – Иди сюда, тупая псина, покончим с этим.

Это никому не понравилось. Точнее, это не понравилось тройняшкам Миккельсен. Псинами их еще не называли. А вот остальным это пришлось по душе. Зеваки в восторге взвыли, ожидая зрелища.

Янника первой вышла в круг. Случившееся с Феликсом занозой сидело в ее душе и разъедало, запугивало царившие там мечты. Она знала, что Феликсу забинтовали шею, хотя раны уже не было, и отправили домой. Но так даже лучше. Им обоим нужно собраться с мыслями.

– Я сегодня очень злая, Нюгор. И уж поверь, я зла настолько, что хочу искусать воздух. Но начну с твоей тупой рожи.

Йели заулюлюкал, когда Янника бросилась вперед.

Однако первая оплеуха досталась Спагетти Элиасу.

Его голова мотнулась, а сам он заверещал:

– Мое лицо! Мое лицо!

Пока он надрывался, изображая рок-звезду, мотавшую головой с прижатым к лицу микрофоном, Хокон обошел Яннику и ударил ее кулаком по затылку. Янника удивленно заморгала. В Нюгора тоже словно бес скорости вселился.

Йели мгновенно посерьезнел.

Какое-то время он и Янника кружили, присматриваясь к неожиданно резвым противникам. Последовал обмен ударами. Алва замешкалась, снимая сапожки. Всё-таки это не самая подходящая обувь для травы. Пока она возилась, у нее порядком закипела кровь. Как только ступни ощутили шероховатость, Алва разбежалась.

И с разбега вонзилась Нюгору ногами в живот.

Этот типичный удар из реслинга вызвал у зрителей сумасшедший восторг.

Послышался треск, будто кто-то врезался головой в укрепленное стекло. Нюгор расхохотался, когда у него из-под свитера зеркальным каскадом посыпались осколки. Некоторые были в крови, говоря о том, что они попробовали на вкус своего владельца.