Феликс Густавсен разговаривал с приятелями. Это был обычный паренек с норвежскими глазами и трогательной улыбкой. В будущем он мог стать юристом или художником. Именно это и привлекало в нём Яннику – разноплановость, открытость всему новому. А дружба с девочкой-оборотнем вполне вписывалась в новые горизонты.

– Янни! – Лицо Феликса засияло. – Иди к нам, ну же. Как ты меня находишь, а? Это что-то вроде телепатии?

– Какой же ты тупица, – скривился один из его дружков. – Она тебя выслеживает, как долбаный сталкер.

Янника ахнула. Ее, в общем-то, справедливо обвинили. Она взяла Феликса за руку, и тот смутился, но потом собрался и крепко сжал ее пальцы в ответ.

– Я ищу и нахожу хороших людей, а плохих сшибаю, как поганки. Привет, Феликс.

– Привет, Янни.

Они смотрели друг на друга, как два счастливейших идиота. По крайней мере, дружкам Феликса казалось именно так. Кто-то засунул палец себе в рот и показал, что его сейчас вырвет. Они рассмеялись и отошли.

– Погуляем сегодня вечером? – предложил Феликс. – Я приду с картошкой фри, а ты приходи с солью. Но, чур, каждый ест свое!

Янника слегка покраснела. Ее руки сами сцепились в замок и опустились, а тело вдруг заиграло плечами. Янника не понимала, что с ней происходит и нужно ли это как-то сдерживать.

– А может, прогуляемся немножко сейчас, а?

Феликс порывисто кивнул и огляделся, размышляя, куда бы им отправиться. В сущности, это не имело значения: они были счастливы и в школьном коридоре. Янника потащила его в пустой класс. Это помещение предназначалось для художников, однако мистер Голстер заболел, так что все занятия отменили до понедельника.

Они прошествовали мимо мольбертов с незаконченными портретами. Некоторые из них были очень красивы. Янника видела красоту везде. Она втолкнула Феликса в уголок к пустым тубусам, которыми мог воспользоваться любой учащийся, если хотел продолжить работу над заданием дома.

Феликс нервно улыбнулся:

– Видимо, так это и происходит: мальчик боится, а девочка – нет.

– Я хочу кое-что сделать.

– И что же это, Янни?

– Это просто, как каменный цветок.

– Но таких цветков не быва…

Янника оборвала его поцелуем.

Их губы были неумелыми, но отзывчивыми. Яннику с головой захлестнуло странное чувство. Это была не просто любовь. Это было нечто большее, как кружевной птичий крик в синеве.

Судьба.

Вселенская предопределенность!

Сама того не замечая, Янника зарычала.

Глаза Феликса полезли на лоб, а его шея вздулась, точно там вырос горб. Верхняя губа паренька обнажила набухшие кровоточащие десны. Феликс вскрикнул и перешел на булькающий вопль, когда нарост на шее лопнул.

Там влажно поблескивала шерсть.

Феликс Густавсен, мальчик, с которым дружила Янника, превращался в волка.

И происходило это не ночью и даже не в полнолуние где-нибудь за городом или в лесу, а прямо в школе. Посреди класса для рисования, в ясный октябрьский денек.

Не помня себя от страха, Янника отскочила. И в испуге отпрыгнула еще дальше, когда в класс ворвалась Алва.

– Я так и думала, боже! Я знала! Отойди от него подальше, Янника! Живее!

Но Янника и без того пятилась, не сводя испуганных глаз с Феликса.

Он упал на четвереньки и зарыдал. Шерсть пропала, словно ее и не было вовсе, но из шеи всё равно текла кровь, заливая воротник голубой рубашки. Руки и ноги Феликса пришли в движение, напоминая попытку наскрести что-нибудь с пола. Наконец ему удалось сорваться с места.

Феликс выскочил из класса. В его глазах застыло беспросветное отчаяние. Последний взгляд он адресовал Яннике. Она бросилась за ним, рассчитывая всё объяснить. И сдалась. Да как такое вообще объяснишь?