– Потанцуем? – предложил Рэддок, протягивая мне руку.

– Охотно, – я позволила ему обнять меня за талию.

Твердая ладонь скользнула по моей обтянутой шелком спине. Прикосновение отозвалось дрожью вдоль позвоночника. Я запрокинула голову и улыбнулась, когда Рэддок задержал дыхание. Пусть Дариан хоть весь на нотации изойдет, я больше не стану на него оглядываться.

Рэддок отвел меня на импровизированную танцплощадку. Места было маловато, к тому же пол без ковров оказался довольно скользким, так что потанцевать рискнуло всего пять или шесть пар.

За медленным фокстротом последовали чарльстон, вальс, снова фокстрот, только уже быстрый…

Рэддок наконец расслабился, расстегнул пиджак – фигурально выражаясь – и позволил себе забыть о тяжести полицейского значка. Его вечно серьезное лицо смягчилось, порозовело, в карих глазах играли золотистые огоньки.

Расслабилась и я. Растеклась кленовым сиропом от жара его тела, от огня на дне зрачков, от близости губ, будто ненароком касающихся моей макушки.

Музыка умолкла и пары остановились перевести дыхание. Кто-то возился с пластинкой, и я украдкой огляделась. Почти все полуночники уже разбрелись, Дариан с Мари тоже куда-то исчезли. Надеюсь, им не вздумалось занять наше купе? Впрочем, уверена, что я найду где преклонить усталую голову… И, судя по учащенному дыханию Рэддока, по его потемневшему взгляду и дрожи пальцев, внакладе я не останусь.

Зевнув украдкой, я извинилась с улыбкой:

– Простите, Эндрю. Глаза слипаются.

– Неудивительно, – он сверился с наручными часами, поморгал, будто не веря глазам, и сказал: – Час поздний. Пожалуй, пора спать.

Я лишь кивнула в ответ…

Мы шли молча. Поезд несся сквозь тьму, вагон казался уснувшим. Ни голосов, ни шорохов, лишь шелест дождя да стук колес.

Рэддок остановился у моего купе, нехотя убрал руку с талии. Из-за двери не доносилось ни звука. По-видимому, Дариан с Мари нашли себе другое гнездышко. Ключ без труда повернулся и замок послушно щелкнул, отпираясь. Значит, Мари еще нет, она всегда запирается на засов.

– Доброй ночи, Лили.

В тусклом свете лампочки лицо Рэддока выглядело напряженным.

Я положила ладони ему на грудь.

– Неужели вы даже не поцелуете меня на ночь?

У Рэддока перехватило дыхание. Он наклонился и нежно, едва ощутимо коснулся моих губ.

– Доброй ночи, – повторил он тихо. Не пытаясь, впрочем, отстраниться.

Из приоткрытого окна тянуло холодом, ветер теребил занавески и перебирал мои волосы.

Я вздохнула про себя. Спросила насмешливо:

– И это вы называете поцелуем?

Карие глаза Рэддока потемнели, сделавшись почти черными из-за расширенных зрачков. Он выдохнул сквозь зубы:

– А, дьявол!.. – и припал к моим губам…

– Эндрю, постойте, – шепнула я, когда Рэддок попытался спустить с плеча бретельку платья.

Он замер. Встряхнул головой. Пригладил волосы.

– Простите. Лили, вы меня с ума сводите.

– Почту за комплимент, – ответила я чопорно и не глядя толкнула дверь за спиной. – Входите. В купе нам будет удобнее.

И не выдержала, усмехнулась, таким стало его лицо.

Рэддок сглотнул. Он молчал так долго, что я даже забеспокоилась. Не перегнула ли я палку? Рэддока сложно назвать ханжой, и все же…

– Лили, – наконец выговорил он. Голос его – севший, хриплый – отозвался мурашками на моей коже. – Не искушайте меня. Мы и без того далеко зашли.

Я мысленно закатила глаза – временами он просто невозможен со своим благородством! – и обвила руками его шею.

– Значит, нет?

Вот уж коварной соблазнительницей я себя никогда не видела, Рэддок прямо заставляет меня открываться с неожиданной стороны!