В седельной сумке Луминицы кроме сыра, хлеба и молока были также хулубаши¹⁷ - калачи, изготовленные в виде плетеных восьмерок, которые Тордеши напекли дома к празднику Сорока Мучеников. Мать с дочерьми уже раздали много калачей знакомым, прося молиться за упокой душ умерших родственников, но также немало получили и в ответ. И теперь дома лежала целая куча калачей, от которых нужно было срочно избавляться. Однако останавливаться перед каждым встречным девушке было лень, и ее седельная сумка так и осталась плотно набитой.

Утомив коня, Луминица решила дать попастись своему четвероногому другу. Сама она тоже нашла нелишним отдохнуть и перекусить взятой из дома едой. Девушка привязала коня в уютной лощине недалеко от ручья, присела на поваленный ствол дерева рядом с дорогой и отдалась неге. Ее глаза рассеянно блуждали по еще не опушенным зеленой листвой горам, вершины которых тонули в нагретой синеве и птичьем гомоне.

Из задумчивости ее вывели стук лошадиных подков, скрип телеги и голоса людей, бредущих по тропинке. Луминица торопливо вскочила, встала рядом с конем и вся обратилась в ожидание. Вскоре всадники и повозка показались из-за деревьев. Повозка была одна, и на ней сидело около десятка человек – старики и дети. Еще несколько человек – скромно одетых мужчин и женщин - устало брели вслед за повозкой. Лица их были запылены и утомлены путешествием.

Всадники, окружавшие повозку, были похожи на наемников знатного вельможи. У Луминицы было острое зрение и бездонное любопытство, поэтому буквально за считанные секунды она успела разглядеть все мелкие детали.

Первым ехал пожилой худощавый мужчина, одетый с особой пышностью. Из-под длинной ципуни¹⁸, отороченной куньим мехом, виднелись желтые сапоги. На голове была новая смушковая шапка, а на груди покачивалось необычное серебряное распятие – крест с посохом, украшенный рубинами. Властное лицо мужчины было покрыто морщинами, а губы сложены в жесткую складку. Въехав в лощину, он осмотрелся и, приподняв хлыст, остановил процессию.

- Хорошее место для привала. Даю часок для отдыха, - приказал он резким голосом.

Усталые путники со стонами и вздохами повалились на землю. Старики, кряхтя, слезали с повозки. Набрав в пригоршни родниковой воды, они умывали запыленные лица и пили. Дети окружили одну из девушек и робко стали просить ее:

- Данута, голубушка, милушка, дай хлебца поесть. Ужас как проголодались.

Девушка вздохнула, украдкой взглянула на пожилого мужчину и тихо сказала детям:

- Нету, милые, все приели в дороге. Потерпите до вечера. Вот приедем в замок, там вас и покормят.

Самые маленькие, услышав это, не смогли сдержать слез и заревели.

- Это что тут такое? – Пожилой мужчина, постукивая хлыстом по сапогам, подошел к Дануте.

- Простите, господин, вот дети голодные и плачут. Ну-ка, прекратите реветь, а то достанется вам от господина Михая.

- Чтоб не ревели, оборвыши. Мигом накажу, - грозно сказал Михай детям, взмахнув плеткой.

Испуганные дети примолкли.

Луминица, наблюдавшая эту сцену, не могла не вмешаться. Подавив свою стеснительность, она обратилась к Михаю, который судя по всему, был там главным.

- Добрый день, господин!

Михай задумчивым взглядом скользнул по ней, потом, помедлив секунду, поклонился и подошел поближе.

- День добрый! Чего хочет прекрасная госпожа?

- Меня зовут Луминица Тордеш, дочь Богдэна Тордеша,- слегка волнуясь, сказала Луминица, - а вы, должно быть, идете в замок кнеза Ченаде?

- Да, я слуга кнеза Ченаде. Веду рабов в замок. А что угодно госпоже?