Хотя обширные владения кнеза Ченаде и граничили с крохотным имением Тордешей, Богдэну и в голову не приходило предстать перед именитым вельможей и заявить о правах на соседство. Могущественный же кнез сам по своему почину вряд ли снизошел бы до Тордешей.

На кухне между тем о кнезе носились совсем другие, более фантастические и темные слухи. Именно эти слухи и вспомнила сейчас Луминица.

- Так ты в самом деле у кнеза живешь?

- Нет, я живу в горах, в своей хижине. А кнезу я приношу дичь каждую неделю.

- А правду говорят, что?.. – любопытство терзало Луминицу, но спросить напрямую у незнакомого человека, являются ли правдой разные сказки, которые она слышала на кухне, девушка не смогла.

Тамаш внимательно посмотрел на Луминицу. Она прикрыла рот.

- Многое болтают про кнеза. Кто правду, кто ложь. Я в его дела не лезу. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Грозен кнез, и особо болтливым найдет способ языки укоротить.

После такой суровой отповеди Луминица смешалась и замолчала. Однако Тамаш неожиданно подмигнул девушке, открыто и задорно улыбнулся и снова подхватил ее. Луминица улыбнулась в ответ, и они закружились в водовороте музыки. Кнез Ченаде и тайны, связанные с его именем, совсем вылетели у нее из головы. Болтать с Тамашем оказалось легко и приятно.

Время шло, но Луминица с Тамашем танцевали и танцевали. Ветви деревьев постепенно темнели и расплывались в сиреневых потемках. Звезды подрагивали на ветру. Музыканты были уже неразличимы в темноте, и казалось, что звуки музыки рождают сами горы, деревья и звезды. Танцоры, освещенные только огнем костров, стали постепенно уставать и разбредаться по деревне. Но Луминица, как заколдованная, продолжала танцевать. Она даже не сразу поняла, что говорит ей брат, поймавший ее за локоть.

- Луминица, пора домой. Матушка будет сердиться.

Луминица затуманенным взором посмотрела на брата, потом перевела взгляд на Тамаша. Он медленно и уважительно поклонился ей.

- Спасибо за честь танцевать с вами, госпожа.

- Прощай, Тамаш.

Луминица махнула рукой и раздосадованная пошла вслед за братьями и Виорикой. Всю дорогу домой Виорика подшучивала над Йонуцем с Марку и Луминицей. Однако те не давали ей спуску, намекая на то, что Виорикой движет простая зависть. Атакуемая с трех сторон Виорика сдалась и запросила пощады.

Дома все уже спали, поэтому братья и сестры крадучись пробрались в свои комнаты.

- Луминица, - шепотом спросила Виорика, когда со свечами в руках они поднимались к себе в спальни, - как тебе кавалер?

- Очень милый. Одновременно грустный и веселый, серьезный и очень ласковый. Мне понравилось с ним танцевать.

- А о чем вы разговаривали? Небось, нежничали?

- Вот, у тебя одни нежности на уме. Нет, Тамаш очень почтительно со мной разговаривал.

- Ах, уже Тамаш? И когда нам сватов ждать?

- Виорика, брось говорить глупости. Ты больше ни о чем и думать не можешь, как о замужестве.

- Ну да, ну да. А ты как будто не о том думаешь? Только за кого нам замуж идти в этой глуши?

- Кого Бог даст, за того и пойдем.

Виорика хмыкнула.

- Ну да, на Бога надейся, а сама не плошай. Отец-то не слишком печется о нашем счастье.

Луминица не нашла, что возразить.

Сейчас Луминице было уже шестнадцать лет. Виорика была старше года на полтора. Когда Виорике исполнилось шестнадцать, Кателуца в ультимативной форме потребовала от мужа незамедлительно заняться устройством судьбы старшей дочери и приискать ей жениха. А также поискать место службы для старших сыновей.

Тордеши не могли дать за дочерьми хорошего приданного, а круг их общения в глуши был крайне узок. Богатые соседи воротили нос от неудачника-соседа. В довершение бед, удалившись от двора, Богдэн потерял связь почти со всеми бывшими друзьями. Это создавало определенные препятствия в поиске хороших женихов. Богдэн обещал жене приступить к решению проблемы в самое ближайшее время, и этим купил себе покой на некоторое время.