Слезы катятся по щеке, и девочка осторожно одну за другой стирает их пальцами. Но при этом она ни на йоту не раскаивается в своем поступке.

Вдалеке скрипит дверь, и легкие шаги неуверенно крадутся по коридору к ее комнате.

- Луминица! – рука сестры едва касается ее плеча. - Луминица, посмотри на меня, пожалуйста.

Луминице не хочется показывать свое зареванное лицо. Но притворяться спящей тоже глупо. Быстро шмыгнув носом, девочка садится в постели.

- Сестричка, прости меня, - голос Виорики жалобный и страдальческий.

- Нет, это ты прости меня, - отвечает Луминица, вдруг чувствуя, как вся тяжесть земного шара, ощетинившегося ночными лесами и строптивой твердью гор, спадает с нее. - Это мы дразнили тебя. Это я виновата.

- Нет, это я, я!

Виорика порывисто обнимает сестру, а та в ответ кладет голову ей на плечо. Сестры обнимаются и плачут слезами облегчения.

- Как твои руки?

- Ничего, все пройдет, - отвечает Луминица и прячет кисти под одеяло.

- Возьми, я тебе поесть принесла.

Виорика разворачивает платок и раскладывает на одеяле припасенную снедь: хлеб, брынзу и пирожки. Луминица последний раз торопливо шмыгает носом и принимается за еду. Виорика смотрит, как сестра уплетает за обе щеки, и на душе у нее становится искристо-звездно и мятно-прохладно.

- Это Марку виноват, - наконец резюмирует она. - Дурак!

- Конечно, дурак, - легкомысленно соглашается Луминица с набитым ртом. - Наговорил всяких гадостей. А давай его накажем!

- Как?

Луминица быстро прожевывает, переходит на шепот и что-то долго говорит Виорике. Та смеется и согласно кивает головой. Две легкие тени, закутанные в шали, крадучись проскальзывают в комнату Марку. Спящий крепким сном Марку не слышит, как два полночных призрака хозяйничают в его комнате и по-свойски копаются в сундуках.

Дом объят тишиной и покоем, и только старая нянюшка, которая переживала из-за наказания Луминицы и не могла заснуть допоздна, слышала, как мимо ее комнаты прошелестели легкие шаги, раздались смешки, изо всех сил подавляемые ладонью, а потом заскрипела черная дверь, ведущая с кухни во двор.

«Вот проказницы!» - успела подумать нянюшка и, перекрестившись, провалилась в сон.

На следующее утро из комнаты Марку раздался сердитый крик, скорее даже рык, перебудивший весь дом. Все штаны и сапоги Марку волшебным образом пропали из его комнаты. И бедный Марку, лишившийся возможностей передвигаться, вынужден был сидеть в одной рубашке в своей комнате. Сжалившийся над братом Йонуц хотел было одолжить ему свои чиоаречи, но они оказавшиеся безбожно малы старшему брату.

Только к вечеру на господский двор прибежали хихикающие деревенские мальчишки, поведавшие, что нашли одежду Марку развешенной на высоком буке. Одежду сняли с дерева и принесли в дом, и Марку наконец освободился из плена. Эти часы вынужденных размышлений пошли, видимо, ему на пользу, поскольку он не только не обвинил никого в проказе, но даже настоял на том, чтобы родители прекратили дознание. Перемирие между братьями и сестрами вскоре состоялось, но еще долго никто в доме не мог без смеха смотреть на сапоги Марку…

[10] День Бабы Докии – день Святой Евдокии, 1 марта по старому стилю

[11] мэрцишор - старинное народное название месяца марта. Также название оберега, который по традиции вешают на шею в первый день марта. Другое название - мартеница.

4. ГЛАВА IV Баба Докия

Пока Виорика и Луминица обнимались, в комнату вошла нянюшка, которая несла таз с тлеющими ветками. Вместе с ней в комнату ворвался сладкий запах горящей древесины.