Не понимаю.

Сожаление и тяжелое горе вызывают приступ тошноты, и я закрываю глаза.

Надо будет его мелкой звякнуть. Давно не набирал.

Мелкая — бывшая девушка Алтая, Радка. Она считает, он ее не любил, и все равно родила ему близнецов. А он любил, такие вот дела. Она уже замужем и вроде бы оправилась, но на всякий случай я присматриваю издалека.

Дверь отворяется, и передо мной замирает голенькая Оля. Мы познакомились месяца два назад, я позвонил ей вчера.

Оленька была четвертой, кого я набрал. Она единственная не задавала вопросов и приехала сразу. Дай бог здоровья тем, кто умеет не усложнять простые вещи.

Я ляпнул что-то вроде того, что отмечаю зарплату. Она посчитала повод достойным и присоединилась. Мы оба чокались с пустым стаканом Алтая. Оле это казалось забавным, мне хотелось потрахаться.

— Доброе утро, — улыбается она. — Ты как?

— Привет, — вскидываю ладонь. — На работу собираюсь, как видишь. А ты чего соскочила в такую рань?

— Тоже на работу. Добросишь?

— Конечно. Дай мне минуту.

Оля скептически приподнимает брови.

— Ладно. Десять минут.

— Тогда собирайся, красавчик. — Она треплет меня по волосам и распечатывает отельную зубную щетку.

Задергиваю шторку и беру с полки гель для душа. Здравствуй, новый день, в обед у меня встреча с доверителем. Надо подготовиться.

***

В восемь я закупаюсь в кофейне и иду в ближайший парк. Лев Семеныч, в прошлом профессор философии, нынче свободный от всех обязательств, как обычно кормит голубей у фонтана.

— Доброе утро, — говорю я, протягивая ему стаканчик. — Кофе будете?

— Не откажусь, господин адвокат. Это, случайно, не карамельный латте? А в пакете не булочка с рыбой?

Губа у этого бездомного не дура. Усмехаюсь и киваю:

— Все как вы любите.

— Вы спасаете мой желудок и мою веру в человечество. — Лев Семеныч с вежливостью снимает шапку, будто он на приеме у Гегеля.

Разместившись на лавке под раскидистым дубом, мы приступаем к эстетически великолепному завтраку.

— Дождь будет, — роняет Лев Семенович. — У вас зонт есть? Могу одолжить дождевик.

— Оставьте себе, я за рулем. Да и небо вроде бы ясное.

— Кто ломал ногу хоть раз, прогноз погоды не смотрит. Метеослужба — баловство для неопытных юнцов.

— Точно. У меня был друг, который отлично предсказывал погоду. Сам я руку недавно ломал, но вообще ничего. Никакой суперспособности травма мне не принесла. Даже обидно.

— Погодите, ближе к пятидесяти начнется... Обожаю кофе. М-м-м, кортизол, но без адреналина. Роскошь, доступная вашему поколению.

Мы пьем кофе, утопая в собственных мыслях. Небо тем временем медленно затягивается. Да ладно!

— Вы точно профессор философии, а не какой-нибудь шаман?

— Философ — это и есть разновидность колдуна. Разве что без фокусов. Раньше я только и делал, что объяснял людям, почему жизнь одновременно бессмысленна и прекрасна.

— Звучит утешительно.

— А вы как объясняете, что защищаете тех, кто врет и прячет деньги?

Я приподнимаю бровь.

— О, началось. Впрочем, накидывайте. Не стесняйтесь.

— Я больше не у кафедры, могу позволить себе прямоту.

— Я всего лишь защищаю правила игры, Лев Семенович. Кто научился их соблюдать, тот в безопасности. Кто нет — того судят.

— Неплохо. Только правда ведь в другом: вы, господин адвокат, не правила защищаете, вы участвуете в перераспределении власти.

Лев Семеныч с большим аппетитом доедает свою булочку.

— А вот это звучит зловеще.

— У старого философа есть только слова, а ваши слова приводят к последствиям. В этом между нами разница. Ну и еще в том, что вы сюда на мерседесе приехали и пахнет от вас получше.