— Ну, типичный тяжелый спор. Конечно, долгоиграющий, — ухожу я от прямого ответа.

Кристина с усмешкой наклоняется ближе:

— Не такой уж и типичный. Там ведь участвует новый адвокат? Тот самый, который мать-одиночку защищал. Интересно было?

Дождиков снова хмурится, а я аккуратно пресекаю:

— Для меня заседания не включаются в рейтинг «интересности».

Кристина фыркает:

— Да ладно тебе. Мы ж тут, между собой.

Я пожимаю плечами, и она добавляет:

— Следующее заседание я точно не пропущу.

Подходит их очередь на кассу. Сделав шаг в сторону, я достаю телефон и машинально проверяю рабочую почту.

***

Двумя часами позднее. Приемная у кабинета судьи Савенко

Я сижу за столом и допиваю остывший кофе, параллельно проверяя электронную почту, как вдруг открывается дверь.

Сначала, клянусь, я ощущаю парфюм. Аромат холодной зелени, мягкой кожи с чем-то едва терпким, что не получается определить. Я настолько привыкла к типичным для суда запахам бумаги и антисептика, что этот окажется почти интимным, вызывающим. Кто-то осмелился пахнуть жизнью в помещении, где по умолчанию должно быть стерильно.

Через секунду передо мной бесшумной тенью встает двухметровый адвокат «ОливСтрой».

4. Глава 3.2

Белоснежная рубашка без единой складки, верхняя пуговица расстегнута. Темно-серый костюм.

Я не ожидала увидеть представителя «ОливСтрой» здесь и сейчас, сегодня нет заседаний, и я не готовилась.

На этот раз Исхаков без папки.

В одной руке ключи от машины... Хотя нет. Не ключи, а накрученные на пальцы четки.

Странно.

В другой — белый конверт. Выражение лица: «Я тут случайно, просто мимо шел в пиджаке за сотню тысяч».

Заторможенный бессонной ночью мозг вяло подмечает: мне бы хватило доделать ремонт.

Следом думаю о своем простом костюме оверсайз, который вдруг кажется слишком мешковатым и устаревшим. Кожей чувствуется отсутствие косметики на лице. Надо же, так тоже бывает.

Дело не в личном интересе, поймите правильно. Если борзый адвокат выглядит настолько лучше, невольно начинаешь ощущать уязвимость. Согласно правилам работник аппарата суда должен: сохранять достоинство, дорожить честью, избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти.

К тому же Исхаков явно выспался.

— Александра Дмитриевна. Рад, что застал, — говорит он дружелюбно, будто стоит на ресепшене в отеле.

Почему помощникам платят так мало? Ну почему? Никогда в жизни я не хотела спрятаться за дорогой одеждой так сильно.

Тем не менее вида не показываю, снимаю очки, которые использую для работы за компьютером.

— Добрый день. Экспедиция на первом этаже, окно номер два. Табличка «Входящие», — сообщаю дежурно-вежливым тоном.

Исхаков не двигается, и я дополняю:

— Дальше справитесь?

Он улыбается:

— Если что, попрошу план эвакуации.

Повисает пауза. Шутку я не поддерживаю. Нельзя, даже если бы было смешно.

А Исхаков смотрит мне в глаза как-то странно, будто бы с особенным интересом. Чуть прищуривается даже.

— Я могу вам еще чем-то помочь?

— Да. Документы я подам официально, но хотел уточнить один момент, связанный с предыдущим заседанием. Буквально один вопрос. К протоколу, не к вам лично, конечно.

— Конечно. К протоколу. — Я снова надеваю очки и понимаю, что мне что-то мешает.

Следом бросает в пот от осознания: перед выходом из дома я наклеила патчи. Думала, доеду на машине до работы и сниму. Дальше был кофе, потом дела. Дождиков и Кристина ничего не сказали, хотя болтали со мной целую минуту. Промолчали.

Патчи все еще у меня на лице.

Причина улыбочек Исхакова ясна.

Я просто забыла. Я так сильно устала, что была слишком рассеянна и забыла посмотреть в зеркало.