В моей голове наигрывает весёлый и бодрый мотивчик весь путь до города. Трасса пуста, и я гоню на предельно допустимой скорости до самого железнодорожного переезда, но чуть сбрасываю скорость на городских улицах. Сейчас внимание дпсников мне ни к чему.

Подъехав к дому, я смотрю на Юджина. То ли спит, то ли без сознания. Надеюсь, всё же спит. Помявшись несколько минут, я оставляю его в запертой на парковке машине и бегом припускаю к квартире.

Там хватаю всё, что попадается под руку и теоретически может мне пригодиться. Что-то, что поможет создать иллюзию, что мой дом – это дом Власова. Что-то, что может потребоваться для лечения на скорую руку: иголка, нить, антисептики, антибиотики, несколько упаковок стерильных бинтов, жаропонижающее средство. Я запихиваю в сумку чистые простыни и полотенца. Мне придётся быть аккуратной… на всякий случай. Что угодно может пойти не так, мне ли не знать!

Собрав сумку, я наскоро переодеваюсь, хватаю ключи и торопливо сбегаю по лестнице вниз. Юджин даже не колышется, когда я устраиваюсь за рулём, поэтому мне не приходится ничего объяснять.

До власовского дома удаётся добраться без приключений, но окончательно выдыхаю я лишь скрывшись в гараже.

Изучаю мужчину. Дыхание, хоть и слишком замедленное, с перебоями, но не вызывает у меня опасений, поэтому я иду через кухню внутрь, чтобы подготовиться.

Сомневаюсь, что мне удастся затащить Юджина на второй этаж. Я освобождаю от постельного белья и покрывал кровать в гостевой спальне первого этажа, застилаю полиэтиленом и своими простынями. Раскладываю на прикроватной тумбе содержимое аптечки и возвращаюсь в гараж.

– Эй, – осторожно трогаю плечо нахала, неожиданно свалившегося на мою голову. – Ты жив ещё? Мы приехали.

Он морщится, но выдавливает усмешку:

– Не дождёшься. – И тут же распахивает глаза, подозрительно озираясь по сторонам. – Где мы?

– Это не больница, не боись. – Протягиваю ему сложенное в несколько раз полотенце. – Вот, зажми.

– Бесполезно. – отмахивается он. – Дырка сквозная. Не с этой, так с другой стороны потечёт.

Я закатываю глаза и даю ему второе полотенце.

– Ты ни за что не зальёшь мой пол кровищей!

– Как скажешь, Ангелочек! – коротко усмехается он, болезненно морщась. – Ну, веди!

Поглядывая на него с сомнением, я медленно иду в дом, в подготовленную спальню. Вроде крепкий, надеюсь, и правда не помрёт.

Брезгливо морщась, я помогаю пижону раздеться. Не могу не отметить великолепное телосложение, все восемь идеально вылепленных кубиков пресса, широкие плечи, впечатляющие бицепсы, которые отчётливо видны даже в расслабленном состоянии. Хорош, словно греческий бог, зараза!

– Есть какое-то зеркало, Ангелочек? – спрашивает Юджин.

– Тебе зачем? – с подозрением спрашиваю у него.

– Посмотрю, насколько всё хреново.

– О, нет! – я закатываю глаза. – Давай лучше я.

– Без обид, детка, но я не уверен, что ты разбираешься в таких болячках! – он смеётся, хватаясь за бок, и я испытываю прилив раздражения. Самодовольством так и блещет! Придурок!

– Тебе повезло, милый, – говорю ему гнусавым голосом, надувая губы, как у безумной мультяшной утки. – Считай, что я – твоя горячая медсестричка…

– А мне уже нравится эта игра! – с придыханием говорит мужчина, и я хихикаю, обильно смачивая перекисью бинт. Сейчас я собью с него спесь!

С силой вжимаю в рану бинт, и мачо взвывает от боли.

– Ну, тише, тише, – ласково успокаиваю его. – Ты же не маленький, чтобы плакать над какой-то вавкой!

– Ты специально, да? – с обидой протягивает пижон.

Я усмехаюсь:

– Нет, даже не знаю, с чего ты так решил!