Додумать мне не даёт трель мобильного телефона Власова.

– Да, слушаю! Да что ты? Я понял, ладно, заскочу, всё равно еду в сторону центра.

Он скидывает звонок и, ни слова не говоря мне, совершает новый.

– Ритуль, нас в комитет вызвали, дело срочное. Ты ложись без меня, я приеду, как освобожусь. – Я закатываю глаза, усмехаясь себе под нос. Неужели и сейчас не будет взрыва? Муж ночью везёт домой чужую бабу и сообщает, что задержится… Я бы убила!.. – Ну, конечно, я довезу её потом до дома и дождусь, пока она поднимется. Не переживай. Люблю тебя сильнее. Люблю вас!

Он убирает телефон, слегка морщится и сообщает:

– Трепещи, Власова! Кажется, родители нашей девочки пришли писать заявление о пропаже!

– Почему к нам? – моментально напрягаюсь я.

Абы кто с порога в следственный комитет не приходит. Как правило, сначала идут к участковому или в любое местное отделение полиции. Потом уже попадают на опознание и к нам.

Несмотря на усталость, чуйка во мне кричит во всеуслышание: это неспроста. Либо граждане уважаемые и со связями, что сулит немало проблем, либо… они точно знают, что среди живых их дочери уже не найти…

Стоит только переступить порог комитета, дежурный довольно скалится при виде нас.

– О, Власовы! На ловца и зверь бежит! Сан Саныч только примчал, велел из-под земли вас достать и к нему в кабинет доставить.

Я недовольно кривлюсь, бросая взгляд на Ярика, и он зеркалит моё выражение. Уж если полковник Александр Александрович Фролов, первый заместитель руководителя нашего областного следственного управления, явился самолично в нашу контору, дело дрянь. Но всё равно я не могу сдержаться:

– И давно у полковника Фролова тут появился кабинет?

– Гель, – устало качает головой Власов. – Не начинай, а?

– Как скажешь, товарищ подполковник, – закатываю я глаза.

Действую, скорее, по привычке, чем по желанию ёрничать, но, когда поведение это единственный способ удержать эмоции под контролем, иногда невозможно остановиться. Тебя всё несёт и несёт.

– Где Сан Саныч? – спрашивает Ярослав, и дежурный бросает:

– В кабинете главного, самого собой.

Мы идём до кабинета нашего руководителя, Власов тихо стучит в двери и дожидается разрешения войти.

А там нас уже ожидают четверо: сам Фролов, наш полковник Семёнов и возрастная семейная пара.

«А вот и наши родители», – проносится в голове.

Я осматриваю их цепким взглядом, пытаясь определить, что за люди передо мной. От этого зависит и характер разговора с ними, и его продуктивность.

Семья обеспеченная, это видно невооружённым взглядом. Мать неопознанной пока девицы выглядит моложаво. Это явно заслуга пластической хирургии и дорогостоящих процедур в косметологических кабинетах. Костюм из последней коллекции модного дома, качественная обувь, кричащая сумочка, которую она держит в руках, нервно теребя лямку. Навскидку ей около пятидесяти, но она очень старается выглядеть максимум на сорок, и, стоит признать, ей это удаётся.

Я перевожу взгляд на отца погибшей. Спортивный мужчина за пятьдесят, словно сошедший с обложки журнала. Его лицо кажется мне смутно знакомым, но я не могу сходу определить, где его видела. Зато Власов подозрительно вытягивается, вмиг становясь серьёзным, и это напрягает меня.

– Товарищ полковник, вызывали? – обращается бывший к старшим по званию, но не акцентируя внимания ни на одном, ни на втором из полковников.

– Подполковник Власов, майор Власова, – начинает Семёнов, но тут же его перебивает первый заместитель руководителя:

– Дело деликатное, подсобить нужно. Знакомьтесь, это Константин Альбертович Велегурский и его супруга, Алла Юрьевна.