– А потом? – подсказывает Власов.

– Потом она позвонила в среду и сказала, что поедет в клуб на день рождения к однокурснице. Это было около часа дня, сразу после пар позвонила. Смеялась, шутила, пребывала в хорошем настроении. И с тех пор её номер не доступен, на парах она не появлялась, в общежитии тоже.

– Почему вы не обратились в полицию сразу, в среду вечером? – укоризненно спрашивает Власов.

– Девка молодая, – впервые встревает в разговор отец. – Понятно, что загуляла. Мы не пуритане, о важности предохранения рассказали ей давно. Ну заночевала у парня, подумали, телефон разрядился. Отоспится после гулянки, выйдет на связь. Сутки ждали спокойно, сегодня поехали, всё сами разузнали, что не появляется и с подругами не поддерживает связь. Я пробил по своим каналам: никуда не вылетала, не выезжала на поездах и автобусах, которые ведут учёт пассажиров. Конечно, можно в тот же Питер – да куда угодно! – и на попутках уехать, но это не в её характере.

– А загулять с парнем – в её? – спрашиваю у мужчины. Власов пинает меня под столом.

– Нет. Но мы не исключали, что девочка могла влюбиться в кого-то и позабыть обо всём на свете.

– Кого-то из её московских друзей знаете? – уточняю на всякий случай, хотя картина ясная.

Родители привыкли к своей тихой домашней девочке, а то, что птенчик давно оперился, учитывать забывали. И вряд ли знают, что она позабыла в нашей или соседней области, да ещё и голая.

– Она упоминала только о двух подругах: Саше и Лене. Вроде бы они вместе жили в одной комнате и сразу сдружились, но ничего подробного она не рассказывала. Всё больше про учёбу, про походы в музеи. Вы поймите, она вовсе не баламутчица какая-то. Обычная воспитанная девочка.

– Ясно. – киваю я. – На опознание поедете?

Алла Юрьевна сереет. Её лицо жалобно искривляется, и женщина начинает рыдать в голос. Велегурский, напротив, слишком собран, лицо застыло маской и ни один мускул не дёргается.

– Власова! – гаркает Сан Саныч. Власов шипит что-то похожее на «Я тебя точно убью!», а Семёнов торопится сгладить обстановку:

– Майор Власова, уж простите её профессиональный подход, имеет в виду, что у нас лежит неопознанное тело, подходящее под описание, и было бы неплохо сразу исключить, что это ваша дочь.

Я закусываю внутреннюю сторону щеки, сдерживая совершенно иные замечания. Совсем скоро безутешные родители опознают в найденном трупе свою дочь и насядут на наши с Власовым шеи, требуя как можно скорее найти убийцу.

Фролов с Семёновым забирают родителей погибшей Лики, а я поворачиваюсь к Ярославу:

– Не хочешь прокатиться до Москвы?

– Прямо сейчас?

– Ранним утром субботы больше шансов застать студентов отсыпающимися после пятничной гулянки, чем искать их в будни на учёбе, подработке, подготовке…

– Признайся, что просто хочешь быть подальше от города, когда Велегурские опознают тело. – поддразнивает Власов.

Я закусываю губу и киваю:

– И всё-то ты знаешь, подполковник! С тобой неинтересно.

– Да ладно, Гель. Я и сам не хочу сталкиваться с Фроловым после опознания.

Он посмеивается, пока я скидываю в сумку блокнот, ручки, телефон. Что-что, а кое-что общее у нас всё же есть и всегда было. Стремление избежать нагоняя от начальства, ссылаясь на оперативно начатое расследование, например. Чем мы и торопимся заняться прямо в это мгновение.

3. 3. Ангелина

Звонок полковника раздаётся примерно через час, и Власов заверяет, что мы уже пошли по горячим следам, учитывая показания родителей погибшей. Это лишь с огромной натяжкой можно назвать ложью: в большей степени мы действительно пускаемся по следу. И чем быстрее мы раздобудем как можно больше информации, тем вероятнее, что убийца будет найден.