От этого сравнения я невольно издаю смешок, и чета Власовых синхронно поднимает на меня взгляды. Мне даже неудобно становится! Словно я им помешала, нарушила их покой!

Нервно переминаюсь с ноги на ногу и бросаю:

– Если я не вовремя, могу вызвать такси.

На звук моего голоса оборачивается и Соня. Малышка сосредоточенно смотрит в мою сторону, пока не приходит узнавание, ловко спрыгивает с отца на пол и уверенно шагает, протягивая ручки и вопя на весь дом:

– Геля! Геля!

Все размышления отступают на задний план, когда я опускаюсь на корточки, подхватывая на руки малютку. Не решаюсь посмотреть ни на её мать, ни тем более на отца. Только любящий родитель может безошибочно увидеть в моих глазах то, что я так тщательно скрываю: мои боль и скорбь о потерянном ребёнке.

Ужин проходит спокойно, без острых моментов. Но здесь, в этом доме, всегда так. Если что и удаётся Власову на все сто, так это оставить тревоги и заботы за порогом и вести тихую размеренную жизнь. А рядом с ним и я сама заряжаюсь спокойствием.

Под щебет Риты мозг расслабленно откладывает свою работу, и я просто наблюдаю за играющей у камина Соней. Мне до лампочки болтовня мадам Власовой, но ради приличия я поддакиваю и киваю в нужных местах.

– И тут я подумала, – сообщает она. – Что я, хуже, что ли?

Я озадаченно перевожу взгляд на разрумянившееся лицо новой жены моего бывшего мужа и вставляю:

– Да, конечно, нет! – И что я опять пропустила?!

– Вот и я так решила, – горделиво вскидывает нос эта чудачка. – А что? Заниматься с детками мне нравится, да и они меня любят, охотно идут. Для начала попробую вести группу пару раз в неделю, потом можно будет чаще, а там, глядишь, открою мини детский садик для малышастиков…

– Но сначала мы спокойно родим нашу дочь, посидим в декрете с двумя детьми, а когда они подрастут, подумаем над твоими гениальными идеями, – мягко тормозит её Ярослав.

Он притягивает жену к себе, целует, тормошит её волосы, накрывает живот ладонью. Всё это происходит так естественно, словно само собой, без каких-либо усилий с его стороны. Но больше всего меня поражает Рита: она словно знает наперёд каждое движение мужа и льнёт к нему, как магнитом притянутая. Извивается, подстраивается, уступает. Гармония силы и слабости, напористости и нежности. Словно глина в грубых мужских руках.

И если Власову с ней повезло, то Маргарите повезло с ним в десятикратном размере больше.

Глядя на неё сейчас, уже с трудом узнаешь в этой молодой женщине капризную вдову Туманова, ту беглую преступницу. И знание, от какой участи её уберегла цепь неслучайных событий, заставляет меня на миллионную сотую долю поверить в существование судьбы. Некого провидения.

Каждому ли она уготована? Хотелось бы мне знать!

Я деликатно прикрываю рот, чтобы скрыть зевок, и Ритка тут же спрашивает:

– Устала? Останешься у нас? Я могу подготовить гостевую спальню…

Я с сомнением смотрю на её огромный живот. Сколько ей осталось? Недели три-четыре? Того и гляди лопнет, как переспелый помидор, но всё бодрится и активничает. Угодить хочет своему мужу, опять же. Но мне представляется, как она всю неделю ждала его выходных, чтобы отдохнуть от Сони, от опостылевшей готовки, бесконечной уборки, километров глажки свежевысохшего белья из-под новёхонького комплекта машинок для стирки и сушки, и как ей не хочется терпеть в доме гостей и тем более меня, и я торопливо заверяю:

– Нет, спасибо большое за предложение, но я лучше домой… Уборку запланировала, стирку, глажку…

Власов по-доброму усмехается, так, чтобы Рита не увидела, а я нервно пожимаю плечами. Вот почему просто не сказала, что хочу отдохнуть? Что им мешать не хочу?