Барная стойка, фотографии на стенах, свет и приподнятая где-то на метр над полом сцена выглядели более чем современно, а обшитые темным деревом стены, мебель чуть ли не конца прошлого века и другие детали задавали совсем иной тон. Немыслимые сочетания смотрелись стильно и будто кричали: дорого! Дорого и круто — под стать молодежи дворянского сословия.

Так что и публика на концерт собралась соответствующая. Отпрыски княжеских и графских родов, высокие чины, дети богатых промышленников и потомки купеческих семейств, еще не успевших породниться с аристократией, но наверняка уже присмотревшие себе партию из обедневшего рода.

Даже сейчас, в середине двадцатого века, титул все еще стоит куда дороже денег.

Впрочем, Гижицкая явно умела красиво сыграть и на современных веяниях, неплохо изображая что-то вроде американской демократичности: парни и девчонки из простых тоже присутствовали, и едва ли все они были местной прислугой. Кроме официанток и пары крепышей в белых рубашках за барной стойкой, я разглядел целую кучку парней, рассевшихся неподалеку от входа прямо на полу. Их кожанок и драной джинсы было ровно столько, чтобы выгодно оттенять дорогущие костюмы серьезной публики… и при этом не мешать дворянам отдыхать.

На мгновение в толпе мелькнула знакомая фигурка. Та самая девчонка с фотоаппаратом, которая запечатлела нас с Воронцовым. Может быть, показалось, но проверить я не успел: ее тут же заслонил невесть откуда выскочивший Славка.

— Круто! — выдохнул он мне в лицо. — Судари, это круто! Это… круто!

Похоже, от волнения и захлестнувших впечатлений бедняга напрочь позабыл все другие слова. В руке он сжимал запотевшую бутылку колы, но при этом пошатывался и сверкал глазами так, будто уже успел принять пару стаканов чего покрепче. Я на всякий случай даже принюхался — но нет, спиртным не пахло. То ли местные бармены строго блюли закон, то ли сам Славка не осмелился попросить хотя бы пива — штормило его скорее с непривычки.

Да что уж там — меня и самого понемногу захлестывала волна неизведанного и бесшабашного. До этого группа на сцене играла что-то неторопливое — видимо, чтобы дать публике немного времени «раскачаться», — а тут вдруг грянула так, что вздрогнул даже пол под ногами. «Кожаные» у входа тут же завопили и ломанулись к сцене, а за ними потянулись и остальные — и из-за столиков, и даже с улицы. За несколько секунд на танцполе стало чуть ли не вчетверо больше людей, и нас тут же оттерли к самой барной стойке.

— Уф-ф-ф, — выдохнул Костя. — Староват я для таких развлечений… Что будем пить?

Мысль промочить горло действительно звучала недурно — но прежде, чем кто-то из нас троих успел махнуть бармену, передо мной появилась официантка с подносом.

— Угощение от заведения, — промурлыкала она, каким-то непостижимым образом перекрывая грохот музыки. — Для князя Александра и его друзей.

Три высоких стакана с какой-то желтовато-оранжевой жижей. Не знаю, как девчонка умудрилась пронести их сквозь толпу, не расплескав, но куда больше удивляло другое: обратилась она ко мне, а не к Косте — старшему из нас троих.

Интересный момент… Но правил учтивости никто не отменял.

— Передайте ее сиятельству нашу благодарность. — Я склонил голову. — Внимание хозяйки такого места — бесценно.

— Щедрость графини на этом не заканчивается, князь, — отозвалась официантка.

Подмигнула — и исчезла, напоследок вильнув попой, обтянутой бессовестно-коротким джинсовым мини. Такие вот местные… приколы.

— Придется пить, — усмехнулся Костя, поднимая оранжевое угощение. — Не отказываться же… Еще обидится.