Внизу стоял Костя. Я сразу узнал его долговязую фигуру и отливающую рыжим в свете луны макушку. Брат смотрел прямо на меня и явно собирался запустить в окно еще один камешек. Я распахнул створки и из чистого озорства поймал его метательный снаряд прямо на лету. И уже открыл было рот, чтобы поинтересоваться, что вообще происходит, как…

— Тихо! Молчи!

Голос Кости донесся не снизу из-под окна, а вдруг зазвучал прямо у меня в голове. Что бы брат ни говорил про отсутствие в роду Горчаковых менталистов, на такой трюк его талантов вполне хватило. Похоже, неожиданно для самого Кости — я заметил, что он дублирует свои тайные сигналы: изо всех сил машет руками, то скрещивая их, то изображая жестами молнию, закрывающую рот.

— Да слышу я тебя… то есть — вижу, — тихо прошипел я. — Чего тебе надо-то?

На этот раз Костя даже не стал пытаться лезть мне в голову — вместо этого указал себе под ноги и пару раз подпрыгнул на месте. Потом прочертил пальцем линию от окна к земле — и снова подпрыгнул.

И как прикажете понимать? Что нужно делать? Прыгать? Ладно…

Я раскрыл створки пошире и махнул через подоконник. На тренировках с Андреем Георгиевичем приходилось проделывать и не такое, посему прыжок получился на славу. У самой земли я сгруппировался, замедлил падение Даром — и шлепнул босыми ногами практически неслышно. Похоже, брат на всякий случай подстраховал.

Только к чему весь этот сыр-бор?

— Молодец, Сань, — прошептал Костя, легонько хлопнув меня по плечу. — Все как надо сделал. Никто не проснулся — я чувствую.

Ну да. Ты ж у нас менталист…

— А что такое? — Я откинул назад еще мокрые волосы. — Ты чего тут делаешь вообще?

— Тебя вызволяю! — Костя радостно оскалился. — Ты забыл — сегодня Гижицкая нас на концерт звала!

— Ага… — вздохнул я. — Так меня это… дед.

— До утра продрыхнет, как убитый! — Костя махнул рукой. — И Штольц тоже, они вчера… в общем, приняли перед сном малость. Мишка не заложит — я просил.

— А если еще кто?.. — пробормотал я, оглядываясь на стену усадьбы.

— Никто. — Костя заговорщицки улыбнулся. — Даже не думай… Одаренный я или где, в конце-то концов?

Да уж. Чудеса, да и только. Похоже, мой серьезный и ответственный старший брат, член Госсовета и фактический глава княжеского рода Горчаковых, не только усыпил всю прислугу в доме, но и ненавязчиво подпоил деда с Андреем Георгиевичем. Лишь для того, чтобы я мог на несколько часов вырваться на свободу из ссылки в Елизаветино.

— Костик! — Я бросился к брату, стиснул его и чуть приподнял над землей. — Ты… Блин!

— Пусти, задушишь… — едва слышно прохрипел он. — Здоровый стал — ужас. Пойдем!

— Куда я пойду-то? — Я указал на голые ноги и живот. — Так прямо?

— А то я не знал, что из окна в одних подштанниках сиганешь, — усмехнулся Костя. — В машине все есть. Будешь у Гижицкой главным модником.

Путь занял минут пять, не больше. Костя вывел меня за забор и уверенно зашагал к зарослям. «Чайка» нашлась почти сразу — я даже удивился, как он смог загнать ее сюда, чуть ли не через лес. С трудом поборов искушение попроситься за руль, я полез на заднее сиденье — переодеваться.

Костя не стал тратить времени на ожидание, сразу завел мотор и понемногу начал выбираться к дороге — видимо, до концерта у Гижицкой осталось не так уж много времени. «Чайка» прыгала на кочках, и я катался по сиденью туда-сюда, пытаясь натянуть брюки, — но все-таки справился и рубашку застегивал, уже перебравшись вперед.

— Пристегнись. — Костя свернул на дорогу. — Включишь радио? И погромче давай.

Я нажал кнопку, выкрутил рукоятку на панели, и из динамиков загремела музыка. Что-то незнакомое, но бодрое и ритмичное, подвывающее перегруженными гитарами.