Прогоняю чертовых зайцев, сажаю вертолет, ловлю равновесие и вваливаюсь в темное нутро своего жилища.

— Лекс? — где-то рядом раздается ее теплый тихий голос.

Я ее не вижу, глаза еще не привыкли к темноте. Чувствую.

А-а-а, блядь! Я кожей чувствую эту девчонку и меня клинит.

— Леська, — протягиваю руку и ловлю ее за ту самую маечку с тонкими бретелями, в которой она спит.

— Лекс, ты чего? — пугается.

— Тихо, маленькая. Иди ко мне. Просто иди ко мне, — притягиваю ее к себе, ищу губами ее губки, прикасаюсь к ним, и все мои предохранители слетают за доли секунды…

14. Глава 14

Домовенок

Пытаюсь оттолкнуть его, но Лекс слишком сильный и слишком настойчивый. Поцелуи со вкусом алкоголя и сигарет хаотично покрывают мое лицо. Его язык ломится мне в рот. Сжимаю губы, чтобы не впускать. Он ни черта не соображает, что делает.

— Леся! — зло рычит и давит сильнее.

А у меня в животе все завязывается в тугие узлы, болезненно затягивается, пока Лекс прорывает оборону и начинает исследовать мой рот горячим языком.

Он вспомнил мое имя. Сейчас, когда напился так, что еле стоит, вдруг решил называть по имени…

От его поцелуев предательски подгибаются ноги. Я же еще ни с кем, никогда. Так вышло. И вот мой первый в жизни взрослый поцелуй с мужчиной отдает парами спирта и кружит голову. Руки Лекса сжимаются на моей талии с такой силой, что кажется, сейчас он переломит меня пополам.

Он скользит ладонью по спине, забирается пальцами в волосы на затылке, путается в них, сжимает, фиксируя голову.

По щекам текут соленые слезы. А если… если он опять был с кем-то сегодня, а сейчас пришел целовать меня?

— Не плачь, — собирает капли губами. — Моя девочка, — хрипит, снова толкаясь языком мне в рот.

Нас обоих качает. Его, потому что сильно пьян. Меня, потому что, несмотря на страх и ревность, мне нравятся его прикосновения. Я ведь думала о них. Мне хотелось его поцелуев. Не таких, конечно. Но очень хотелось.

Он оттягивает мою голову за волосы, открывая для себя шею, и скользит по ней губами, больно прикусывая кожу. Добирается до груди и обхватывает губами сосок прямо через ткань маечки. По позвоночнику к низу живота стремятся тысячи электрических разрядов, когда его зубы сжимаются на чувствительной, стыдно торчащей через одежду горошинке. Грубоватые, настойчивые руки забираются под топ от пижамки, поглаживают спину и стремятся к ягодицам.

Его ведет в сторону. Он тихо смеется и возвращается к моим губам.

— Нажрался, — зацеловывает их, — в говно… Это ты виновата, — бормочет он.

— Давай я отведу тебя спать, — стараюсь вернуть адекватность хотя бы себе.

— Не-не-не, спать мы сегодня не будем. Даже не надейся.

— Лекс, я… — пытаюсь сказать ему важное, но он не дает.

Ему нравится целовать меня. Он набрасывается на мои губы, как голодный зверь. Я слышала, как он запрещал приходящим сюда девушкам себя целовать, а мне, выходит, можно. Хотя я и не целую толком. Я просто не успеваю за ним. Он все время давит, толкается с моим языком своим, гладит нёбо и даже зубы. Я дышу его запахом, его дыханием. По-другому он просто не дает.

Подцепляет пальцами лямку моего топа, тянет вниз. Пытаюсь поймать. Убирает мою руку и обнажает грудь.

— Да… все, как я хотел, — урчит, сминая полушарие ладонью. Пропускает между пальцами сосок, сжимает, тянет, отпускает. Моя грудь полностью прячется в его руке. На его губах играет какая-то безумная улыбка. Он жадно смотрит на мой рот и, не прекращая ласки, снова и снова его таранит, будто у нас уже происходит секс.

Отрывается и, пьяно качаясь, тянет меня за руку к лестнице. На повороте его снова заносит. Ударяется плечом о стену, спотыкается о первую ступеньку, но все же находит равновесие, и мы поднимаемся вместе в его спальню.