— Прости, — прохрипела я на ходу. — Мне нужно в школу!

— Варя! Вернись немедленно! Мы не договорили! — голос мамы эхом отлетал от подъездных стен и жгучими пощечинами опалял мои щеки. Но я так и не остановилась…

Позабыв про лифт, по лестничным пролетам бежала вниз. Глотая слезы, неслась по дворам. Не разбирала дороги. Не могла толком различить цвет светофора на перекрестке. Загнанным зверьком, я чудом влетела в школу и сразу кинулась к кабинету биологии. Разумеется, я опоздала… Урок начался минут пять назад, а потому в коридоре никого было, зато у меня появилась возможность немного успокоиться.

Короткий вдох. Длинный выдох. Я одернула проклятую юбку и, спрятав прядь волос за ухо, решительно подошла к кабинету. Я все еще была на взводе: сердце безжалостно билось о ребра, кончики пальцев отчаянно подрагивали, да и слезы только-только начали подсыхать.

Я постучалась. Потом еще раз. И еще. Ответа не последовало. Я дернула ручку двери, но кабинет был заперт.

— Привет, Скворцова! — за спиной раздался знакомый насмешливый голос. — Не будет сегодня биологии, и русичка, оказывается, заболела — только физра и классный час.

— А где все?

— Спят, наверно…

— Но… Лучинин написал…

— А ты и поверила? — едкий смех разлетелся по коридору.

— А ты? — я резко развернулась. — Ты тогда что здесь делаешь?

— Тебя жду, Варя!

Рябова спрыгнула с подоконника и, закинув рюкзак на плечо, подошла ко мне.

— Ну, чего так смотришь, Скворцова? — улыбнулась она. — Это Илюха просил тебя дождаться. Он нам с тобой по ошибке сообщения скинул, представляешь?

— Как это?

— Я сама толком ничего не поняла — Лучинин спросонья какую-то лабуду нёс: сначала поставили биологию, потом отменили… Короче, уже неважно.

— Дурдом! — возмутилась я. — И что теперь? До физры полтора часа…

— Ты домой можешь вернуться, — безрадостно вздохнула Таня. — А мне смысла нет: пока я четырнадцатый дождусь — уже обратно ехать…

— Точно, я и забыла, что ты далеко живешь… Я бы тебя к себе позвала, да сама утром с матерью разругалась — не хочу возвращаться.

— Может, тогда в столовой посидим? — немного оживилась Таня. — А то я так боялась опоздать, что не позавтракала.

Делать было нечего, я и согласилась. Ощущая небольшую неловкость, вместе с Рябовой спустилась к буфету, но тот был еще закрыт. До начала работы столовой оставалось минут двадцать, и мы решили это время скоротать в школьном холле. Устроившись поудобнее на деревянных креслах за раскидистым фикусом, какое-то время сыпали дежурными фразами, в надежде поддержать разговор, но тот все равно не клеился. Мы с Таней никогда не были близкими подругами — так соседки по парте, а потому и болтать по душам нам было весьма непривычно. И все же слово за слово мы не заметили, как пролетело время.

— А ты чего? На одном чае? — недоуменно посмотрела на меня Рябова, когда мы всё же оккупировали столовую. В отличие от моего, поднос Тани ломился от еды.

— Я не голодная, — натянуто улыбнулась и отвернулась к окну.

Жевать булочки рядом с Рябовой было стыдно. Стройная, высокая, Таня, казалось, могла есть что и сколько угодно, и при этом всегда оставаться в форме. Я же ощущала себя рядом с ней истинным колобком.

— Это все из-за Добрынина, да? — сердито насупилась девчонка и, прежде чем приступить к завтраку, закатала рукава зеленой толстовки.

Я не ответила, точнее, просто не успела.

— Слушай ты его больше, Варь! — тут же вспыхнула Рябова. — Митька тебя задирает на пустом месте, а ты и ведешься! Никакая ты не толстая, даже не думай!

Таня рассмеялась и схватила с подноса плетёнку с маком. Правда, повертев ту в руках, бросила сдобу обратно.