Смириться с выбором матери и предстоящим родством с семейством Добрыниных было для меня за гранью: слишком сильно я ненавидела Митю, чересчур хорошо за годы учёбы изучила его отца – депрессивного мямлю, волею случая занявшего место директора школы!

Настроение летело с горы. В глазах то и дело рябило от слёз. Меня не радовали ни по-летнему яркое солнце за окном, ни новое платье из последней коллекции, ни привезённый бабушкой из Казани настоящий чак-чак. Я бездумно слонялась по квартире в растянутой футболке и с бесформенным гнездом из волос на голове и проклинала своё вчерашнее обещание, данное матери: не ударить в грязь лицом, быть на высоте и хотя бы на один вечер попытаться стать паинькой. Мама хотела от меня невозможного, но знала, куда надавить, чтобы я согласилась: слёзы в её глазах стали для меня неоспоримым аргументом!

— Только один ужин! Всего один вечер! — я бормотала себе под нос, искренне веря в силу самовнушения. — Я справлюсь! Я смогу! Ради мамы… Я обещала!

Но сколько ни мычи — коровой не станешь! Вот и у меня опускались руки, а от слёз всё чаще щекотало в носу. Но самое поганое — мне даже не с кем было поговорить…

Моя единственная подруга, Оксанка Вихрева из десятого «Б», досрочно окончив учебный год на одни пятёрки, ещё позавчера укатила к бабке в глухую деревню. Там не было ни связи, ни интернета, ни нормальных условий, зато в соседней избе жил Стёпа Вахромеев — сын местного лесника и первая Оксанкина любовь…

Я не особо разделяла выбор Вихревой, да и вообще, глядя на неё и на легкомысленное поведение собственной матери, всё больше убеждалась, что любовь — это зло! Влюблённые люди — до смешного глупые, жалкие и уязвимые! Они оторваны от реальной жизни и смотрят на мир, как в кривое зеркало: плешивые стариканы им видятся сказочными принцами, а недалёкие мужланы — пределом девичьих мечтаний! Тьфу!

— Если и влюбляться, то с умом! — строго погрозила я пальцем собственному отражению и тут же вздрогнула, заслышав скрип дверного замка из прихожей.

— Варя, ты уже собралась? — прокричала с порога мать.

— Нет! — гаркнула я в ответ и, смахнув с лица непрошенные слёзы, плюхнулась пятой точкой на кровать.

— Варя! — с укором бросила мама и зацокала каблучками по коридору.

Уже в следующее мгновение дверь в мою спальню приоткрылась, а пространство комнаты заполнилось сладковатым ароматом женских духов.

— И как это прикажешь понимать? — осмотревшись, мама гулко вздохнула.

В отличие от меня, родительница была при полном параде: причёска, макияж, платье… Она вся сияла, да и выглядела лет на десять моложе. В таком виде мать могла с лёгкостью очаровать любого мужчину, но по глупости выбрала не того…

— Володя уже подъезжает к «Фаджоли» вместе с сыном, а ты сидишь здесь в таком виде! — она разочарованно развела руками.

— Иди без меня, мам, — я с наигранным сожалением пожала плечами и для пущей убедительности шмыгнула носом.

— Что значит «без тебя»? — гулко вздохнув, она схватилась за голову. — Это же всё ради вас: тебя и Митюши!

— Митюши? — я поморщилась от уменьшительно-ласкательной формы имени Добрыни, как от прокисшего борща-недельки. — Где ты «Митюшу» там нашла, мам? Шкаф под два метра! Одуванчик-переросток! Шпала ржавая! Лыжа левая!

— Достаточно, Варя! — рыкнула на меня мать и недовольно покачала головой. — Я, кажется, просила тебя…

— Быть паинькой? Я помню, ма! — обречённо отвела взгляд. — Вот только это так не работает! Я на дух не переношу Добрыниных: ни младшего, ни старшего! Первый — хам, каких ещё свет не видывал! А Володенька твой плешивый только и думает, как лапу свою морщинистую в наш кошелёк запустить! Сам-то ни черта не может!