- Лен… Ну вот нахера ты это делаешь, а? Лен… скажи, что пошутила… 

У него неожиданно сделалось такое расстроенное лицо, что Лена реально чуть не сказала правду. Но в этот момент ее окликнули мальчики:

- Лен Николайна, все норм?

- Да, мальчики, я уже иду! – отозвалась она, не глядя,  а потом стала настойчиво тянуть запястье из плена крепких пальцев. – Отпусти, Данил… Это смешно и глупо. 

- А знаешь… Ты права. – Он отпустил ее руку, развернулся и ушел в сторону кафе. 

Это произошло так неожиданно, что Лена, не ожидавшая такого, только растерянно посмотрела вслед, растирая запястье с отчётливыми красными следами пальцев на нем. 

Постояла… 

И пошла к ожидающим ее мальчишкам. И опять запретила себе думать о том, почему так тяжело, так дурно. 

И почему сердце колотится, как ненормальное. 

10. Летняя практика. По следу.

- Ну, и какого хера ты там забыл? 

Серега закурил, пристально разглядывая хмурую, злую физиономию Данила. 

- Покурить вышел, надоело здесь с вами перегаром дышать, - огрызнулся тот, отворачиваясь. 

- Ого, Даня злой, - заржал еще один парень из их компании, Колян, из-за которого они, собственно и не поехали в Штаты, мать их дери. 

Данил хлопнул до дна рюмашку, пытаясь погасить в себе злость. 

На все. 

На слишком глазастого Серегу, который сто процентов узнал Лену, и теперь точно лишится парочки зубов, если попробует чего-то по этой теме вякнуть.

На придурка Коляна, который так не вовремя устроился в органы, закрыв таким образом их компании дорогу за границу. Конечно, можно и без него, но не то. Все же уже лет пять вместе катаются, и без этого дебила вроде и кайф не тот…

На саму тупую ситуацию. Нахера выперся? Ну сидел бы спокойно, пил. Обсуждал маршрут дальнейший.

Так нет, какое там! 

Как увидел ее, на фоне моря, хрупкую и охерительно красивую в легком, ни черта не скрывающем сарафане, так и потерял последние мозги. Дебил. Опозорился опять. 

«Скажи, что пошутила…»

Ну не дебил ли?

Дебил и есть. 

На Лену тоже  злился.

Ну вот сколько ей? Тридцать пять, да? Ну пора бы ей уже выглядеть по-бабски! Пора! Ну нельзя же так, мать ее, чтоб с каждым разом все круче, все сексуальней, все… Да бляха муха! Ну вот кому идет темный цвет? Все девки красятся в светлый! А она свой натуральный блонд закрасила не пойми каким цветом… И стала выглядеть еще круче! С розоватой от загара кожей, словно светилась изнутри, шоколадка с ванилью, мать ее… Так бы и сожрал ведь!

И как можно быть такой бесячей?

Ведь еле сдержался, чтоб этих щенков в море не поскидывать! И не притопить на глубине. И похер, что для этого пришлось бы протащить по лягушатнику охренеть сколько. Протащил бы. И притопил. Только за взгляды их наглые. Собственнические. На нее. На его Лену. 

Хотя, какая она, нахер, его? Уже нет. Уже давно нет. 

Питер. Какой, бляха муха, Питер???

Данил развернулся, игнорируя подколки друзей, налил себе еще и опять выпил. 

А потом развернулся так, чтоб видеть набережную. И, особенно, ту ее часть, куда утопала группа выходного дня с воспитательницей. 

Вот  бы малышню – в море, воспиталку – в койку, и в мире наконец-то наступит, мать ее, гармония. 

Данил осознавал, что уже неплохо так поднабрался, но останавливаться не собирался. 

А зачем? Сейчас еще тяпнет… И пойдет. Наводить справедливость и причинять добро. 

Потому что сама мысль о том, что ее нет в их городе, что она – в Питере уже живет, отдавалась тупой болью. Где-то там. Внутри. Такой болью, что дышать становилось тяжело. Да и не хотелось дышать. 

Хотелось пить.

Этим Данил и занялся под немного напряженными взглядами друзей, прекрасно знающих, что бывает, когда солнечного мальчика Данила несет.