Растянувшись на спине, я чувствую, как травинки щекочут голые руки, вдыхаю сладкий, знакомый травянистый аромат. Кейт вытягивается рядом. Мы снова вместе, смотрим в бездонное голубое небо. Сколько раз за четыре года в университете мы вот так лежали? Вокруг все залито волшебным светом, прозрачным и искристым, точно бокал шампанского на солнце. Этот свет наполняет меня умиротворением. Здесь, особенно когда рядом Кейт, моя боль превращается в далекое воспоминание.

Что случилось сегодня ночью?

Вопрос застал меня врасплох, и умиротворение чуть пошатнулось.

– Не помню.

Удивительно, но это правда. Я не помню.

Помнишь. Просто не хочешь вспоминать.

– Может, у меня на то причина есть.

Может, и так.

– Кейт, зачем ты здесь?

Ты же меня сама позвала, забыла, что ли? Я пришла, потому что нужна тебе. И чтобы тебе напомнить.

– О чем?

Мы – это наши воспоминания, Тал. Это ноша, которая всегда с нами. Любовь и воспоминания надолго, поэтому перед смертью перед глазами у тебя проносится твоя жизнь, это воспоминания, которые ты взяла с собой. Как вещи, собранные в дорогу.

– Любовь и воспоминания? Ну тогда я дважды в пролете. Я ничего не запоминаю, а любовь…

Слушай!

До меня донесся чей-то голос: «А когда она придет в себя, то полностью восстановится?»

– Ой, – удивилась я, – это же…

Джонни.

С какой любовью и какой болью произнесла она имя мужа…

– Придет ли она в себя, сказать тяжело. – Мужской голос, незнакомый.

Стоп. Это же они мою смерть обсуждают. И еще чего похуже – жизнь, если мой мозг не оправится от травмы.

В голове нарисовалась картинка: я прикована к постели, из тела торчит целый лес трубок, ни говорить, ни двигаться я не могу.

Я сосредоточилась и снова перенеслась в палату.

Возле койки, глядя на меня, стоял Джонни, а рядом с ним – незнакомец в голубом халате.

– Она верующая? – спросил этот человек.

– Не сказал бы. – Джонни произнес это с такой грустью, что мне – несмотря на все, что между нами произошло, а может, именно поэтому – захотелось взять его за руку.

Он сел у изголовья моей койки.

– Прости, – сказал он мне, хоть тело мое его и не слышало. Как же долго я ждала от него этих слов. Но почему же так получилось? Теперь я видела: он меня любит. Я видела это в его влажных глазах, понимала по тому, как дрожат его руки и как он склоняет для молитвы голову. Нет, он не молится, это я точно знала, – он наклонил голову, признавая свое поражение.

Несмотря ни на что, он будет по мне скучать.

А я по нему.

– Борись, Талли.

Мне хотелось ответить ему, подать знак, что я его слышу, что я рядом, но ничего не получалось.

«Открой глаза, – приказала я телу, – открой глаза и тоже извинись».

А потом он запел – хрипло, сдавленно:

– Девушка из деревеньки, в этом мире совсем одна…

Господи, обожаю его!

Сколько любви в этих словах Кейт.

Джонни добрался до середины песни, когда в палату вошел крепкий мужчина в дешевом коричневом пиджаке и синих брюках.

– Детектив Гейтс, – представился он.

«Автомобильная авария». Когда я услышала эти слова, перед глазами тут же замелькали картинки: дождливая ночь, бетонная опора, мои руки на руле. Почти воспоминания. Я чувствовала, что картинки связаны, они что-то означают, но не успела выстроить цепочку, как меня ударило в грудь, да так сильно, что тело отбросило к стене. Меня пронзила дикая, мучительная боль.

СРОЧНОДОКТОРАБЕВАНА

– Кейт! – выкрикнула я, но она исчезла.

Палату заполнил чудовищный шум – грохот, эхо и писк. Дыхание перехватило. Боль в груди убивала меня.

РАЗРЯД

Словно тряпичную куклу, меня подбросило на кровати, и я запылала огнем. Когда все закончилось, я снова поплыла к звездам.